"Всевышний хоть и изощрен, но не злонамерен". Старая иезуитская поговорка
Название: Путь в тысячу ли
Авторы: Aerdin & МИ-2
Цикл: Ловцы жемчуга
Пейринг: Линь Чэнь/Мэй Чансу
Рейтинг: НЦ-17
Жанр: юст, драма, кинк "целительный секс", детектив
Статус: ЗАКОНЧЕН
Саммари: "Что касается этого года, то я не хочу об этом рассказывать. Я для этого слишком трезв".
Линь Чэнь, "Ловцы жемчуга"
ОТБЕЧЕНО, прикреплены иллюстрации,
скачать целиком можно на АОЗ
скачать целиком можно на АОЗ
читать дальше
Глава первая, часть 1, ~2,3 тыс.слов
На этот раз приступ был сильнее, чем все испытанное Чансу раньше, и на какой-то миг он даже потерял сознание, уже почти уверившись, что это конец. Но мгновение беспамятства растаяло на языке горьким и резким вкусом знакомого снадобья, а рядом с той простой койкой, на которой Чансу спал эти три месяца в лагере, обнаружился и сам Линь Чэнь.
— Ты хочешь жить? — без всяких вступлений вдруг спросил он, и от серьезности тона Чансу чуть не замутило снова. На освещенном солнцем пологе палатки метались тени, но он почти не слышал шума военного лагеря. Звуки доносились едва-едва: Чэнь, должно быть, прогнал отсюда всех: и Фэй Лю, и Чжэнь Пина, и остальных…
В груди точно раскаленным тавром прижгло сердце.
— Ты не заставишь меня... отнимать чью-то ци, — но даже после приступа Чансу не готов был менять свою жизнь на чужие. Нет, только не сейчас, когда он еще мог уйти как должно, не лишившись чести. Хотя бы достойную смерть он ещё в силах выбрать. — Не верю... ты и убеждать меня не станешь...
Он попытался взять Линь Чэня за руку, но пальцы едва шевельнулись, и тот стиснул их сам. Теплый, такой теплый!
— Прости, Чэнь... — Нихуан и Цзинъяню он написал письма, но Линь Чэню, Чансу всегда это знал, он все успеет сказать лично. — Я останусь... тебе должен... путешествие... по цзянху.
— Ты мне не ответил, — стиснул его пальцы тот, и всегда насмешливый взгляд сейчас оказался наполнен болью. Под глазами лежали черные круги, как будто Чэнь не спал несколько ночей. — Есть другой путь... Ты хочешь жить или нет, ответь!
— Да! — вдруг вырвалось из груди необыкновенно громко, почти в полный голос, и Чансу немедленно захрипел, подавившись воздухом. Продышался и, снова открыв глаза, взглянул на друга:
— Конечно... конечно, хочу. Но разве ты... что за способ?..
Дыхание кончилось, и Чансу замолчал, не договорив, но зная, что его поняли.
— Ци можно передать не только кровью, теперь я знаю точно, — с необыкновенной решительностью ответил Чэнь, как будто шел в бой, один на целую армию. — Но и в постели, через соитие.
В Великой Лян существовал только один человек, способный удивить Чансу даже на смертном одре, и этим человеком был и оставался молодой хозяин Архива Ланъя — все эти годы.
— Поэтому ты... вступился за Гун Юй? — не сводивший с него взгляда Чэнь непонимающе вскинул брови, и Чансу почувствовал, как удивление сменяется потрясением:
— Ты что... сам?! — от слишком сильных чувств закружилась голова, и он прикрыл веки, пережидая дурноту. Почему-то казалось страшно поверить в предложенное. — Но ты... лучше всех... знаешь это тело. Как ты захочешь... оно же больное... насквозь, как трухлявая гнилушка.
— Тебя больше волнует это или то, что ты сможешь жить дальше? — в голосе Чэня вибрировал металл. — Хотя, скажу сразу, от одной разделенной постели толку не будет — тела придется сочетать раз в несколько дней, и только тогда можно будет рассчитывать на стойкий лечебный эффект. Это на год или два, Чансу, не меньше, раз уж ты понял, чем опасно позволить себе выпить чужие жизни.
Сейчас он порадовался, что глаза закрыты: горько было получать как лекарство то, о чем он втайне мечтал едва ли не каждый раз, как Чэнь его касался! Эти руки утишали боль и вытаскивали из беспамятства, этому человеку он доверил каждый шаг в своих планах — потому что только Линь Чэнь и способен был понять их без многословных объяснений...
— Согласен, — тут не могло быть другого ответа, хотя Чансу едва не вывернуло от горечи, поднявшейся из желудка. — Если ты... если тебе... не противно.
— Противно? — вдруг протянул Чэнь и наклонился к самому лицу Чансу. Теплое дыхание легло на щеки, на губы, и впору было порадоваться, что краске смущения неоткуда было взяться. Чэнь же... не мог сейчас думать о поцелуе? Или мог?! — Да я столько лет только и ждал возможности!
И слишком насмешливый тон... Чансу даже сглотнул — как Чэнь мог не замечать, что его выдает голос?
Сердце заколотилось, как будто его ошпарили кипятком, и Чансу снова едва не потерял сознание. Он задышал глубже, размереннее, пытаясь совладать со слабостью и одновременно радостью. Сколько раз он хотел, чтобы эти руки коснулись его с желанием, и Чэнь смотрел вот так, не пряча мысли за насмешливой иронией! Но почему Чэнь хотел скрыть свое влечение? Чтобы потом, когда и из этого способа ничего не выйдет, не дать себе признать, что встречи на ложе были не только лекарством? Чтобы сохранить спасительную иллюзию, что влечение не было взаимным?
Если это хоть немного облегчит Чэню боль, Чансу будет счастлив промолчать.
— Возможности? — он постарался легко усмехнуться в эти губы. — Неужели тебе... в кои-то веки... изменило самодовольство? Если ты искал... такую возможность... то тебе... — он выделил голосом, — тебе, Линь Чэнь... достаточно было предложить... а не отбирать у меня вино.
— Вино ослабляет и без того малые твои силы, — немедленно парировал Чэнь, явно не в силах скрыть облегчение. — Тебе придется потерпеть... Я передам тебе свою ци — точно дозированную, не смотри такими испуганными глазами! — вместе с семенем. Понимаешь?
Вроде бы сил, чтобы испытывать волнение, у него уже не должно было остаться, но Чансу чувствовал, как сладко сжимается от предвкушения сердце. Не приступом, а тем щемящим томлением, которое само по себе кружило голову и заставляло пьянеть от предвкушения.
— Ты хорошо... объяснил, — Чансу согласно опустил веки вместо кивка. — Чем мне... помочь?
— Заниматься лечением на том, что ты называешь постелью, просто глупо, — Чэнь что, не замечал, как нежно гладит Чансу пальцы? В ушах словно эхом прозвучало "я не стану брать тебя здесь", и Чансу невольно облизнул губы. — Я дам тебе укрепляющее и прикажу принести нормальную постель. Хватит уже уподобляться простым солдатам!
Чансу улыбнулся этому негодованию, насколько хватило сил, и Чэнь вдруг замер, будто прикипев взглядом к лицу.
— Тогда приказывай... — дышать становилось тяжело, словно на груди устроился кто-то тяжелый, и Чансу старался глотать воздух мелкими вдохами. — Скажи там... я все разрешил.
Чэнь вихрем метнулся к выходу из шатра. Его громкий, звенящий тревогой голос даже согрел Чансу на какое-то время, а потом тяжести в груди стало так много, что свет в глазах снова померк. Но темнота не продлилась долго, воздух толкнулся в легкие, словно под напором, и Чансу даже не понял сначала, что это Чэнь прижимается к его губам поцелуем.
— Дыши, — прохрипел Чэнь, резко нажимая на грудь Чансу руками. — Дыши, гуй тебя возьми!
Воздух из его легких пронесся сквозь тело, подхватил, как порыв ветра швыряет в небо бумажного коршуна, и Чансу шевельнул губами:
— Дышу... Чэнь...
Непоколебимое желание Линь Чэня удержать его в живых вызывало одновременно печаль и нежность: слишком уж сильно они прикипели друг к другу за эти годы, и Чансу одно время эгоистично радовался, что уходит первым.
Но хотелось жить. Сейчас — особенно сильно.
— Пей быстро, времени мало.
Чэнь поднес ему к губам чашку с чем-то сильно, резко пахнущим, и Чансу, даже не спрашивая, что это, покорно глотнул, ожидая горечи и отвратительного вкуса на языке. Но снадобье вдруг оказалось медово-нежным, сочным... от него закружилась голова. Чэнь торопливо развязывал на себе пояс, и именно в этот момент Чансу понял, что лежит уже не на своей узкой койке, застеленной грубыми одеялами, а на широкой, в меру мягкой постели. Лежит в одном нательном — и, почему-то, в носках: видимо, течение крови в ступнях стало совсем слабым. Голову медленно затапливало нежным туманом, действительно похожим на возбуждение — как если бы кто-то умудрился очистить его от всего телесного, оставив только ласковое тепло, словно солнечные лучи ранней весной.
— Чэнь... — тихо позвал Чансу, и тот стремительно наклонился к лицу, напряженно вслушиваясь. — Поцелуй... меня.
Зрачки Чэня вдруг расширились — едва не заполнив всю радужку, глаза наполнились влажным блеском, а потом Чэнь быстро наклонился, и поцелуй — отчаянный, почти грубый, но такой правильный и нужный! — обжег Чансу губы. Но на нем Линь Чэнь не остановился, раскрывая своими губами губы Чансу, скользя ему в рот языком — он еще и нажал пальцами под ключицей, потом скользнул ладонью по груди, вдавливая подушечки точно над соском, и еще ниже...
От мысли, что Чансу действительно наконец-то дождался, даже стало легче дышать.
А Чэнь уже отвел его ногу в сторону, скользя между ягодиц смазанными маслом пальцами. Чансу невольно затаил дыхание — за столько лет он успел позабыть о том, насколько могут быть приятны чужие прикосновения. Хотя... разве они чужие? Радость от возможности наконец-то не прятать свои чувства и даже получить ответ на мгновение заслонила тот факт, что тело оказалось не способным даже шевельнуться толком, чего уж говорить о проявлении заинтересованности.
Это расстраивало больше всего, но Чэнь по-прежнему кружил пальцами вокруг входа, разминая мышцы, как будто не видел, что Чансу был готов на все — на боль, на кровь! — только чтобы быстрее. Но неожиданно вся эта ситуация вдруг показалась ему немыслимо возбуждающей. Чансу знал, что доверяет Чэню — но до этого не мог даже предположить, насколько!
— Сейчас, потерпи... — пальцы, наконец, вошли внутрь, и Чансу вздрогнул, невольно закусывая губы.
Чэнь смотрел в лицо, не отводя взгляда, немыслимо чуткий, как всегда, и Чансу не стал прятать от него медленно накатывающее удовольствие.
— Кто бы знал... какие снадобья... у тебя есть... оказывается, — подушечка пальца мягко огладила потайную жемчужину, и он тихо охнул от прикосновения. — А поил... горькой дрянью... несправедливо.
— Без травы Бинсюй ты бы умер к вечеру, попробовав хоть одно из них, — сдавленно прошептал Чэнь, будто ему оказалась невыносима сама мысль об этом. А может, вдруг предположил Чансу, с трудом сдерживался, желая его даже такого, больного и безвольного? Он сглотнул, когда Чэнь нажал пальцами снова, — Еще немного, потерпи.
— Мне... не больно... — он все-таки дотянулся до рукава Чэня, сжал в пальцах ускользающую ткань. — Может... поспешишь?
Тот кинул на Чансу оценивающий взгляд.
— Я не... шучу. Заодно и... узнаем... поможет ли.
Чэнь едва не испепелил его взглядом, но Чансу видел за этим гневом потаенный, жестоко подавленный страх.
— В конце концов... у нас было... столько лет, — попытался улыбнуться ему Чансу. — Я всё... успел.
— Рано прощаться, — выдохнул Чэнь, нависая сверху, а потом Чансу почувствовал прикосновение между ягодиц — ощущение прижавшейся плоти, которое нельзя было спутать ни с чем. — Больно не будет... я дал тебе... — что именно было в том снадобье, Чансу не интересовало, особенно, когда Чэнь осторожно двинул бедрами, соединяя тела.
Даже если это был последний подарок небес, даже если, в конце концов, Чансу уйдет сейчас, на ложе — то в объятиях дорогого человека!..
Но Чэнь не дал ему додумать эту мысль, сильно толкнувшись бедрами снова, и ощущения, сначала смазанные, приглушенные снадобьем гениального лекаря, вдруг расцвели — легким жжением и теплом, даже жаром. Словно сама жизнь растеклась по венам, по коже, докатилась до самых кончиков пальцев, которых Чансу почти не чувствовал сейчас — не чувствовал до этого мига!
Он потрясенно распахнул глаза, взглянул на Чэня, поймал его отчаянную, почти безумную усмешку, и застонал от удовольствия, впервые ощущая его настолько полно.
— Ты ведь... Не хочу стать голодным… гуем, — выдохнул он потом и, еще не осознав, что тело снова подчиняется воле разума, обхватил Чэня за шею. — Ведь… только соитие?
"Ты не умрешь?" — замерло на языке в следующий миг, потому что Чэнь тихо выругался, наклоняясь к нему, и поцеловал снова — с такой горячей нежностью, что Чансу словно вспыхнул. И ответил на поцелуй, насколько нашлось сил.
Чэня, казалось, и вправду не смущало ничего: ни слабость, ни болезнь, ни даже смерть, которая все эти три месяца терпеливо сидела у походного костра, а сегодня решила заглянуть в шатер... Чэнь целовал так, словно единственная опасность, которая им грозила сейчас, могла случиться лишь от слишком короткого поцелуя.
Чансу даже не сразу понял, что бедра друга мягко двигаются: Чэнь будто раскачивал лодку, рождая необычайно сладкую истому внутри.
— Хорошо... Так хорошо... — прошептал он в губы Чэню, и тот, словно внутри у него сломался железный стержень, вдруг застонал, опускаясь на Чансу полностью, накрывая, обнимая его всем собой, и резче толкнулся плотью.
А сам ткнулся лицом куда-то в шею, перемежая поцелуи с невнятными словами, и Чансу обнял его коленями, как смог, вбирая в память каждый миг этого единения, чтобы там, за гранью, хранить его в памяти вечно.
Боли почти не было, по меркам Чансу — не было вообще, только горячая, согревшая тело до самых кончиков пальцев истома, которая ширилась, будто одного тела ей было мало, и во рту пересыхало, а внизу живота медленно сворачивался комок настоящего желания.
Чэнь приподнял голову, снова находя губами губы, толкнулся еще раз — и показалось, что он выдохнул вместе с поцелуем еще одно, подлинно живительное снадобье. Оно не походило на действие пилюли Бинсюй, скорее на прикосновение солнечных лучей, вдруг которые хлынули в легкие вместе с воздухом, высушили вечную мокроту и облегчили невыносимую тяжесть в груди.
Чансу изумленно распахнул глаза, находя лицо Чэня взглядом, невольно напрягся от его пронзительного, напряженного взгляда — а потом два твердых пальца больно ударили куда-то под ключицу, и мир вокруг померк.
Осталось лишь дыхание — на этот раз будто посреди небес, напоенных солнцем.
Солнце грело, качая его на волнах золотистого света, забиралось под веки, торопя очнуться, но Чансу, так соскучившийся по этому теплу, лежал без движения и наслаждался покоем.
Ему даже казалось, что где-то в вышине пересвистываются птицы.
— Держи правее, — раздался вдруг тихий голос Линь Чэня совсем рядом. — Надо объехать эту яму.
— Тут? — отозвался Фэй Лю, и Чансу снова качнуло, ощутимее, но по-прежнему очень мягко, как будто он плыл на выстеленной одеялами лодке, а не в повозке.
Хотя откуда в повозке солнце?
Послышался приближающийся стук копыт, и кто-то произнес:
— Молодой хозяин, из Архива передают: покои для вашего гостя готовы, вы можете ехать быстрее.
Чансу едва не усмехнулся сквозь сон. Мысли ворочались лениво, и чувства — кроме ощущения тепла и покоя — мирно спали внутри. Даже на то, чтобы сообразить, что Линь Чэнь предъявил-таки Мэн Чжи и остальным завещание Су Чжэ с наказом похоронить его в Ланъя, ушло какое-то время, за которое Чэнь успел закончить разговор с… кем он был, его собеседник? Слуга или один из тех незаметных телохранителей, присутствие которых Чансу иногда угадывал вокруг своего друга в Ланъя?
Ланъя... Чансу про себя улыбнулся, уносясь воспоминаниями в прекрасные горы, заросшие зеленью. Там воздух всегда был сладок и свеж, а птицы пели так, как нигде больше. Он снова увидит эти склоны...
Солнце согревало лицо, и тихий шорох лошадиных копыт уже почти угадывался в шелесте листвы вокруг. Чэнь наверняка обвязал копыта травой, а то и кожей, чтобы смягчить конскую поступь. И придумал что-то такое, в чем сейчас лежал Чансу. Надо будет потом посмотреть.
Почему-то сейчас верилось, что у него еще будет время. И потом... Чэнь же обещал год или два... лечения.
Ветер в вышине слабо шуршал листьями, тепло пропитывало все тело, и Чансу, вызывая в памяти первый, но явно не последний поцелуй с Чэнем, не стал сопротивляться вновь накатившему сну.
НАЧАЛО ГЛАВЫ 2 ОТ 15.02.2019
ОКОНЧАНИЕ ГЛАВЫ 2 ОТ 22.02.2019
НАЧАЛО ГЛАВЫ 3 ОТ 01.03.2019
НАЧАЛО ГЛАВЫ 4 ОТ 15.03.2019
НАЧАЛО ГЛАВЫ 5 ОТ 29.03.2019
НАЧАЛО ГЛАВЫ 6 ОТ 12.04.2019
НАЧАЛО ГЛАВЫ 8 ОТ 10.05.2019
НАЧАЛО ГЛАВЫ 9 ОТ 24.05.2019
НАЧАЛО ГЛАВЫ 10 ОТ 07.06.2019
НАЧАЛО ГЛАВЫ 11 ОТ 21.06.2019
@настроение: он сказал "Поехали"
-
-
26.04.2019 в 08:52Фэй Лю, я само собой, и так представляла, а вот Сюаньши наконец обрел облик! Какие они милахи вдвоем)
Очень приятно это слышать!
А Чэню пора понять, что его друг наконец окончательно стал Мэй Чансу. А княжна и принц любили сяо Шу, и их любил сяо Шу. У Чансу есть Чэнь.
Это самое болезненное место для Чэня - с учетом того, как МЧС на него кричал в саду, что я Линь Шу, и все такое... вряд ли понимание будет простым делом. Но у Чансу есть
наверноегоды, чтобы убедить Чэня в своем незыблемом отношенииОтношения Цзина и Чансу во многом опираются именно на те два года, что они провели бок о бок в дворцовых интригах, не будь этого нового братства... У Нихуан и того не было. Они в сейчас по большому счету мало знакомы с друг с другом.
Очень верное наблюдение, спасибо за него! Особенно про Нихуан - и это прямо заставляет меня некоторые вещи переосмыслить...
Серпента,
А на Чэне наконец начинают сказываться годы - и особенно последние месяцы изнуряющей борьбы. Отчего-то подозреваю я, что это не последний его срыв.
Ты подозреваешь правильно. И вообще, Чэню, на самом деле, не позавидуешь...
...а Чансу ведь действительно тоскует и скучает, и тревожится за Чэня - и чай пить, и я скучал по тебе почти прямым текстом.
Проблема в том, что, что бы Чансу ни сказал, Чэнь все равно услышит то, во что верит сам. Слишком МЧС был убедителен все предыдущие годы, эх...
Чудная семейная сцена - с одной стороны, а с другой стороны Чэнь, который смотрит-не насмотрится и одновременно боится, что это вот - такое прощание, что Чансу всё равно умрёт (что всё ещё хочет умереть) - и... Эх.
Так радостно, что ты видишь все эти нюансы, солнц!
Спасибо тебе!
-
-
26.04.2019 в 08:53читать дальше
-
-
26.04.2019 в 08:54-
-
26.04.2019 в 08:54tbc
-
-
26.04.2019 в 08:58-
-
26.04.2019 в 09:29-
-
26.04.2019 в 14:11-
-
26.04.2019 в 14:45-
-
26.04.2019 в 19:00Оххххххх...... Серпом по
яйцамнервам.И вот, блин, знаешь же, что не сделается, - а все равно переживаешь!
Но вот эта вот просьба, да, очень в его духе...
-
-
27.04.2019 в 11:04И последний приют рядышком с Чэнем себе обеспечил. По семейному)
-
-
28.04.2019 в 06:53-
-
03.05.2019 в 04:08Забота их о Фэй Лю - прекрасная песнь, гимн семье - и тем тяжелее Чансу, который уже (ещё? опять? уже?) не очень верит в счастливый финал (и раздирающее его противоречие - быть рядом с Чэнем, как можно ближе сейчас, потому что завтра может не быть, и осознание того, как его смерть проедется по Чэню катком и что он не может даже говорить о собственной кончине - потому что это кажется кощунственным).
Взаимодействие с Линем-старшим прекрасное - как и просьба. Очень логичная - и как же в этом много, много печальной любви, эх.
Спасибо вам!
-
-
03.05.2019 в 08:36серафита, он снял одно из подозрений Чэня
сумеречная кошка на тонких ветвях, и снова рады вас видеть!
AnchorPoint, очень радует, что тебе нравится!
Darita, даже жаль, что Ловцы первыми написались, правда?
Но с другой стороны - можно просто получать удовольствие
Эпифита, да, именно что по-семейному
Серпента, ты всегда такие точные и удивительно правильные слова подбираешь, что остается только кивать и со всем соглашаться!
Спасибо тебе огромное, что понимаешь их всех так хорошо!
-
-
03.05.2019 в 08:41-
-
03.05.2019 в 08:51-
-
03.05.2019 в 08:52-
-
03.05.2019 в 08:54КОНЕЦ ГЛАВЫ 7
ТВС
-
-
03.05.2019 в 09:19-
-
03.05.2019 в 10:52Вот как, КАК у вас так получается - настолько пронзительно, настолько жарко, мимо головы и прямо в сердце?!
-
-
03.05.2019 в 11:17И как, покажет???
-
-
03.05.2019 в 13:27-
-
03.05.2019 в 17:56-
-
10.05.2019 в 08:24Darita, это не мы, это они такие))) мы только записываем
Sonnnegirl,
Эпифита, да!
Ардорская Ласточка,
Какие они прекрасные, оба!
ох, да))) и мы хотели это сохранить
Chedi D.,
Блин как хорошо, что Ловцы жемчуга уже есть. А то бы я уже экран изгрызла переживаний за обоих. Так переживаешь, но хоть знаешь что все закончится хорошо
да, вот мы пишем и понимаем, что хорошо, что они есть)))
можно разойтись вовсю
Вот эти моменты хочется перечитывать снова и снова. Уютные и настоящие вещи, делающие историю живой, не картинными героями с характерами и чувствами.
Ох уж эта любовь Фэй Лю к пельменям Просто чудесное лакомство, способное привести в чувство неуемного мальчика.
пельмени - праздничная еда, да)))
Вот смотришь на эту собаку и на Фэй Лю - никакого уважения к гениальному лекарю…
да вообще! Линь Чэнь возмущен!
Так и чувствуется нерастраченная внутренняя нежность и желание делиться радостями жизни, пока возможно.
да, Чансу безбожно избаловал Фэй Лю - и, видимо, так же избалует собаку
Но влюбленные странные люди,
что влюбленный, что сумасшедший - это для медицины одно и то же (с)
Эта собака просто невероятна. Люблю ее нежно.
все собаки невероятны, но эту мы особенно любим))) а Сюаньши одобряет!
бережем мимимиметры
Чудесные мелочи: переплетенные пальцы, нежелание отвлекаться от прикосновения ни на миг. Маленькие детали, подчеркивающие всю сказочность момента, его обыденность и одновременно волшебность. И потерю, когда руки разомкнулись.
то, из чего складывается любовь, да
гений цилиня, что-то не может получить получая (видимо тоже даосская мудрость). В общем поучительно
истинно так))) она!
Папу Линя очень люблю и понимаю, почему он настаивает на том чтобы чувства к Чансу не ослепляли Чэня. Но все равно горько.
папа Линь вынужден думать за обоих балбесов, увы
-
-
10.05.2019 в 08:27читать дальше
-
-
10.05.2019 в 08:28читать дальше
-
-
10.05.2019 в 08:29ТВС
-
-
10.05.2019 в 08:50Вот кстати да, разговорчик был так себе )) одобряю здешнего чансу, что сподобился извиниться.
Чэнь все пронзительнее и пронзительнее, сердечко мое
-
-
10.05.2019 в 10:34Как прекрасно сказано.
-
-
10.05.2019 в 10:52Ох да, авторы, то, как вы умеете в метафоры это отдельное блаженство
-
-
10.05.2019 в 14:16