"Всевышний хоть и изощрен, но не злонамерен". Старая иезуитская поговорка
посвящение и разглагольствованияМы с соавтором решили, что в жизнь нужно срочно добавить чего-то хорошего наконец вспомнили, что давным-давно, почти что год назад, заявляли в голосовалке на выбор 2 макси.
Итак, по ЧэньСу мы, кажется, пока что отдали все долгии даже с процентами.
Очередь принца Юя
А поскольку сегодня еще и день рождения у Чеди , то, я считаю, нас потянуло на подвиги исключительно вовремя
Образ Цзинхуаня-императора тоже кажется нам чрезвычайно привлекательным
настолько, что у нас в планах два текста - первый, чисто кинковый (причем состоящий из дженовых и сексуальных кинков примерно поровну 
) и второй, со сложным политическим сюжетом.
Сегодня мы представляем вам первый. Сразу оговоримся: мы постараемся выкладываться примерно раз в неделю, как обычно, каждую пятницу, но из-за реала такой же регулярности, которая была в "Пути", не обещаем. Кроме того, мы просим всех ознакомиться с предупреждениями - потому что все это будет в тексте.
Итак, пристегнитесь, мы взлетаем. Чеди , дорогая, с днем рожденья!
Название: Шепот Великого Змея
Авторы: Aerdin & МИ-2
Пейринг: основной Сяо Цзинхуань/Мэй Чансу
Рейтинг: НЦ-17
Жанр:порнороман драма, романс, экшен, интриги, короче, посмотрите на пейринг
Статус: В ПРОЦЕССЕ
Саммари: иногда безрассудство способно нарушить точно рассчитанный план куда успешнее, чем осознанные попытки ему противостоять
Предупреждения: тайны хуа, афродизиак, дабкон, недобровольный секс под веществами, разнузданный кинк во все поля, даже в дженовой части. В связи с этим АУ, частично ООС
читать дальшеОт порыва ветра старая сосна над головой снова заунывно заскрипела, качая ветвями, а висевшая над входом доска с начертанным благословением в очередной раз стукнулась об стену. В опускавшихся сумерках то и дело казалось, что в зарослях кто-то прячется, и Цзинхуань вновь оглянулся, высматривая в мельтешении теней шпиона.
- Это просто ветер, ваше высочество, - проговорила Баньжо, явно заметив его беспокойство. - Я отослала всех слуг, и даже охрана резиденции сейчас смотрит в другую сторону. Пока вы не позовете, никто не осмелится приблизиться.
- А может, он только того и добивается? Вдруг он замыслил сыграть свою игру? - нетерпеливо выдохнул принц Юй, глядя, как суматошно, словно норовя погаснуть, бьется только что зажженное пламя в светильнике беседки. Закрытое от ветра бумагой, оно все равно жалось к фитилю, как неразумное дитя к матери. Цзинхуань поморщился. Темнело слишком быстро, вот-вот должны были объявить комендантский час, а неожиданный союзник все не объявлялся.
По мощенной камнем садовой дорожке ветер гнал пыль и сухие листья, сметая их в кучу к заросшей плющом стене. Со своего места Цзинхуань едва видел потайную дверь, но если стемнеет еще сильнее, ее придется искать наощупь. Он вдруг пожалел, что не распорядился проверить, не заржавели ли там петли за столько лет - дверью так давно не пользовались, что он и сам с трудом вспомнил о ее существовании.
- Вдруг он решил посмеяться надо мной?! - снова пробормотал он, вслушиваясь в звуки с улицы.
- Вы напрасно терзаете себя подозрениями, ваше высочество, - вновь напомнила советница, плотнее кутаясь в свою меховую накидку. - Ся Цзян в точности следует разработанному плану.
- Который сам же и придумал, - пробормотал принц Юй. Его то и дело пробирало зябкой дрожью, несмотря на то, что вечер выдался не по-зимнему теплым. - Слишком уж щедрое предложение... вдруг это ловушка?!
- Дать вам возможность посчитаться с предавшим ваше доверие человеком? - уклончиво ответила Баньжо и поднялась с места, всматриваясь во что-то поверх высокой стены. Цзинхуань тоже скользнул взглядом по покатой черепице башенки, украшенной неизменным драконом, и раздраженно вздохнул. Баньжо немедленно повернулась к нему и наклонилась, подливая вина в опустевшую чашку. - Ся Цзян заинтересован в вас, как в будущем императоре, ваше высочество, - гораздо тише, будто их разговор мог кто-то подслушать, произнесла она. - Зачем ему вас обманывать?
- Тогда почему так долго? - вспылил Цзинхуань. - Я жду уже час, не меньше!
- Могли возникнуть осложнения... - но Баньжо не договорила: в скрип сосны вклинился неторопливый цокот копыт и стук деревянных колес повозки.
Цзинхуань вскочил с места.
- Посмотри! - махнул он рукой советнице, и та, присев в знак подчинения, скользнула к двери, в которую кто-то тем временем ударил - раз, еще, и два раза коротко! Все, как условлено.
Цзинхуань сглотнул, чувствуя, как зачастило сердце, и сделал первый шаг к человеку, вставшему в дверном проеме. Накинутый на голову капюшон скрывал лицо, а простая одежда выдавала в посетителе простолюдина, но куда больше Цзинхуаня волновали сундуки и ящики, уложенные на телегу позади незнакомца.
- Я же говорил... - скрипучим голосом вдруг проговорил тот, поднимая голову выше, - никаких сложностей. Все будет так, как я захочу.
Узнав Ся Цзяна, Баньжо немедленно присела, опуская взгляд к земле, а Цзинхуань заторопился, подходя к тому еще ближе.
- Вас никто не видел? Как вам удалось это провернуть?
Глава Управления Сюаньцзин только усмехнулся, коротко и довольно.
- Вы сомневались во мне, ваше высочество? Будь вы простым человеком, это было бы опасное заблуждение. - Цзинхуань вернул ему понимающую улыбку, и Ся Цзян довольно вздохнул. - Несмотря на то, что в последние годы я, по большей части, провожу время в своем кабинете, я занимаюсь своим делом всю свою жизнь... и у меня достаточно секретов мастерства.
- Вы зря полагаете, что я не в силах оценить, сколь могущественным союзником меня одарила судьба, - заметил Цзинхуань и махнул рукой, давая знак Баньжо, чтобы та поспешила за слугами.
Ся Цзян поглубже надвинул капюшон, не желая оказаться узнанным, и лишь ткнул пальцем в нужный ящик, когда Баньжо вернулась с четырьмя дюжими евнухами.
- Не думаю, что с ним будут проблемы, - неприятно-хрипло засмеялся глава Управления Сюаньцзин, наблюдая, как слуги снимают с телеги и уносят большой обитый медью сундук. - Уверяю вас, после моего снадобья люди ведут себя, как паиньки, не доставляя неудобств своими возражениями.
Он вытащил из кармана в рукаве выточенный из оникса флакон и вложил его в ладонь Цзинхуаня.
- Добавляйте ему в воду, ровно пять капель, ваше высочество, - с кривой усмешкой добавил он. - Он останется в сознании, но не в разуме.
Цзинхуань крепко обхватил флакон пальцами, чувствуя прохладу камня, которая не могла успокоить кровь - наоборот, лишь подгоняла ее в жилах.
- Вы уверены, что никто не заподозрит обман? Особенно принц Цзин?
Усмешка Ся Цзяна сделалась откровенно глумливой.
- Не беспокойтесь, ваше высочество. Все наличествующие у принца Цзина мозги и выдержка в данный момент находятся в полном вашем распоряжении и ждут вас в вон в том ящике, - он ткнул в спины уходящим евнухам и потом, посерьезнев, коротко поклонился. - Однако я вынужден оставить вас: у меня есть еще дела. Когда вашему гостю настанет время время вернуться в мои гостеприимные владения, я передам вам через Цинь Баньжо, - он кинул последний взгляд на флакон в руках у Цзинхуаня. - Желаю приятно провести время, ваше высочество.
- Да-да, конечно... - флакон уже словно жег пальцы, и у Цзинхуаня на миг закружилась голова. Он бросил взгляд на дорожку, по которой ушла Баньжо со слугами, и во рту окончательно пересохло.
- А, ваше высочество, еще... - словно вспомнив еще о чем-то, уже от своей груженой повозки окликнул его Ся Цзян. - Не обессудьте за его вид, у меня ж все-таки тюрьма, а не императорский дворец, - и, посмеиваясь себе под нос, полез на сиденье.
Лошадь тронулась с места, подстегнутая ударом поводьев, а Цзинхуань поспешно закрыл калитку, тут же запирая ее на ключ, оставленный Баньжо в замочной скважине.
Ладони почему-то вспотели. В одежде стало жарко, даже холодный ветер, до того продувавший одежду насквозь, сейчас не мог остудить кожу.
Цзинхуань сунул ключ в карман и поспешил в самую отдаленную часть сада, где располагался павильон Танцующих журавлей.
Питомцы бессмертных, эти птицы олицетворяли собой благоприятное знамение, и Цзинхуань не мог расценивать иначе подвернувшуюся ему счастливую возможность. Уверенность, что с этой ночи все изменится, делалась сильнее с каждым шагом.
Когда-то самый роскошный среди всех павильонов усадьбы, павильон Танцующих журавлей, тем не менее, с годами пришел в запустение. Цзинхуаню не нравилось его уединенное расположение: для павильона специально был устроен остров посреди пруда, и высаженные по его берегам ивы со временем разрослись так, что почти скрыли из вида красно-зеленую крышу. Переброшенный на остров мост же казался Цзинхуаню чересчур широким и грубым, совершенно лишенным изящества, но заняться перестройкой все не доставало желания.
И сейчас он едва обращал внимание на высокие ступени, ведущие на веранду, на слегка поблекшие краски росписей, потемневшие бамбуковые ширмы и двери, не протертые от пыли.
В комнатах впереди слышался тихий плеск и голоса, и Цзинхуань, невольно снова проверив, на месте ли данный Ся Цзяном флакон, толкнул внутренние двери, раздвигая их в стороны.
Открытый сундук стоял на виду, прямо напротив входа. На его крышке валялось брошенное тряпье, грязно-серый комок оборванных одежд, и Цзинхуань замер, ухватив взглядом тонкую белую руку, которую один из евнухов заправил за ширму. Сердце горячо ударилось в груди, опалив жаром пах, но Баньжо уже выскользнула из-за ширмы навстречу и склонилась, закрывая весь обзор.
- Приношу извинения, ваше высочество, но ваш гость еще не готов к встрече с вами, - она опустила голову, словно признавала за собой вину. - Если тело можно омыть и обсушить полотенцами достаточно быстро, то с волосами придется повозиться... Они пропитались запахом узилища, и это оскорбит ваш тонкий вкус. Нижайше прошу вас обождать немного!
Цзинхуань едва не оттолкнул ее с дороги, но потом опомнился и просто положил ладонь на плечо своей советницы.
- Я хочу видеть, Баньжо, - произнес... нет, приказал он. - Хочу видеть всё.
Если Баньжо и удивилась, то не подала вида: лишь молча поклонилась и повела Цзинхуаня за ширму.
Советница подумала обо всем раньше - еще днем, раз сейчас здесь оказалась наполнена водой большая деревянная лохань, на бортик которой безвольно запрокинул голову Мэй Чансу. Евнухи суетились, окатывая горячей водой стройное, почти прекрасное в своей худобе тело, растирая морскими губками белую кожу и смывая с нее любой намек на тюремный запах.
Осознание того, что мечты вот-вот станут явью, ударило Цзинхуаня под дых.
- С ним все в порядке, - неправильно расценив его молчание, проговорила Баньжо, и, поддерживая Цзинхуаня за локоть, усадила его на край постели. - Ся Цзян сказал вам, что глубокое опьянение вот-вот пройдет?
Цзинхуань кивнул, не в силах оторвать взгляда от темных сосков своего бывшего советника... Предавшего его доверие, игравшего с ним полтора года!
- Пусть ему как следует вымоют волосы, - приказал он хриплым шепотом, точно опасался, что Мэй Чансу очнется раньше времени.
Баньжо подошла к одному из евнухов и что-то тихо ему сказала: тот бросил на Цзинхуаня полуиспуганный взгляд и поспешно кивнул. Его руки поддержали Мэй Чансу под затылком, а потом вдруг развернули главу Цзянцзо так, что тот оказался полностью на виду: приоткрытые губы, прилипшие к шее пряди... По груди сбежала тонкая прозрачная струйка, и Цзинхуань, как завороженный, проследил за ней взглядом.
Между тем два других евнуха втирали в волосы Мэй Чансу душистое масло и смывали его подкисленной водой.
- Ваше высочество желает, чтобы гостя растерли всего? - когда Баньжо вновь успела подойти, Цзинхуань не заметил. И отвлекаться... Нет, он не хотел.
Волосы Мэй Чансу плыли по воде черным дымом, евнухи расчесывали их гребнями, потом заворачивали в хлопковую ткань и отжимали, чтобы вновь расчесать. Цзинхуань вдруг понял, что не в силах ждать дольше.
- Достаточно, - резко поднимаясь на ноги, приказал он. - Вытирайте и на постель.
Он вновь отошел за ширму, чтобы не видеть, как Мэй Чансу касаются чужие руки - пусть даже те и принадлежали евнухам! - и Баньжо послушно вышла следом.
- Убери тут, - ткнув пальцем в сундук и грязные лохмотья, поморщился Цзинхуань. - И проследи за всем остальным.
Это означало еду, охрану и прочее, что так хорошо умела устраивать барышня Цинь.
Та вновь чуть присела, давая понять, что сделает все в лучшем виде.
- Я прослежу, чтобы вашему высочеству никто не помешал здесь, - вполголоса заверила Баньжо. - Будут ли у вас какие-то особые приказания относительно вашего гостя?
Цзинхуань непонимающе взглянул на нее, с трудом заставив себя прислушиваться к сказанному, и осознал, что чужие слова доходят словно сквозь стену.
- Может быть, прислать сюда лекаря? Или какие-то весенние одежды?
- Нет, - не слишком понимая ее речей, качнул головой Цзинхуань и чуть посторонился, когда евнухи, тяжело ступая и покачиваясь, пронесли лохань к выходу. Это значило… значило, что Мэй Чансу уже лежал на постели. - Потом.
Цзинхуань на миг прикрыл глаза, отгоняя будоражащие мысли.
- Проследи, чтобы эти евнухи и шагу из павильона не сделали, - пробормотал он вслух, чуть не забыв о главном. - Никто не должен узнать, что в павильоне Танцующих журавлей находится этот человек. И вообще хоть кто-то есть!
Баньжо с улыбкой кивнула.
- Не тревожьтесь, ваше высочество, я найду им занятие и донесу до них всю меру вашего недовольства в случае, если они посмеют обронить хоть слово.
Она взглянула в сторону вновь раздвинувшихся дверей, и замолчала на то время, пока евнухи забирали лохмотья и сундук, расставляли подсвечники, жаровни и небольшой стол.
- Они же приглядят за гостем, когда вы решите оставить его, - негромко продолжила Баньжо потом. - Ни о чем не беспокойтесь, ваше высочество. Вы уже победили и можете безмятежно наслаждаться плодами своего торжества.
Цзинхуань отрывисто кивнул и снова обернулся к ширме, а Баньжо скользнула в сторону дверей, неслышно, невесомо, и он забыл о ней раньше, чем она исчезла из комнаты.
Торжества... Что могла понять женщина, пусть даже столь хитроумная, как хуаская шпионка, в чувствах, клокотавших в груди Цзинхуаня! Он, как в тумане, сделал несколько шагов, вновь огибая ширму, и остановился, глядя на человека, так долго занимавшего его мысли.
Мэй Чансу лежал без движения, словно статуя, выточенная из белого нефрита: расслабленное сонным зельем лицо, руки, изящество которых сейчас не скрывала одежда... Советник был укрыт алым покрывалом, расшитым золотом, и едва заметно дышал - как человек, пребывающий во власти глубокого сна. И все же его ресницы то и дело подрагивали, будто Мэй Чансу пытался одолеть снадобье Ся Цзяна и открыть глаза.
Цзинхуань шумно выдохнул и, торопливо развязав пояс, сбросил с себя верхнее платье. От желания прикоснуться к гладкой коже, столь совершенной на вид, зудели пальцы, а плоть напрягалась так, что даже темнело в глазах.
- Сегодня вы мой, дорогой советник, - прошептал Цзинхуань, опускаясь на постель рядом с Мэй Чансу. - Я сделаю вас своим, слышите?
Безмятежность бледного лица поколебалась, Мэй Чансу чуть сдвинул брови, будто пытаясь осознать, что ему говорят, и тихо вздохнул.
Цзинхуань наклонился ниже, чувствуя аромат жасминового масла от подсыхающих волос: в комнате было жарко натоплено, так что все еще влажные пряди недолго останутся такими. Ся Цзян хотел подольститься к будущему императору, но даже не представлял, насколько велика оказанная услуга - и Цзинхуань не собирался дать ему возможности понять это.
Тонкие губы, порозовевшие от горячей воды, манили к себе, и Цзинхуань, опершись на локоть, навис над советником, невольно растягивая это последнее мгновение. Как будто спешка могла испортить обещанное удовольствие, разрушить эти чары теней, плясавших на безупречной коже, и развеять страсть, что горела сейчас у Цзинхуаня в крови.
Он осторожно дотронулся лица Мэй Чансу пальцами - и сам вздрогнул от прикосновения. Боялся ли он, что уверения Ся Цзяна окажутся ложью, или навеянный сон вдруг рассеется, стоит лишь Цзинхуаню поверить в чудо? Но нет, глава Цзянцзо даже не шевельнулся в ответ, и Цзинхуань наклонился ниже, впервые соединяясь с ним губами.
Поцелуй оставил на языке горьковатый оттенок полыни, словно в чашку с крепчайшим чаем добавили лекарственное снадобье. Так оно и было, но это напомнило те дни, когда Цзинхуань мог только смотреть, осознавая, что расстояние в пару локтей между ним и господином Су непреодолимо, что он никогда не узнает вкуса этих губ, не сумеет подойти ближе, чем установленная однажды советником дистанция - слишком уж недосягаемой оказалась эта хрупкая красота. Худые пальцы, узкие запястья, то и дело прячущиеся в рукавах, шарф поверх ворота платья, скрывающий шею, и неизменный плащ. И люди, люди вокруг, слуги и бойцы, целая воинская гильдия, самая могущественная в цзянху, которая лучше любых увещеваний не позволяла просто забрать советника к себе, в свою резиденцию и на ложе.
Но теперь... теперь они все проиграли. Цзинхуань получит свое: возьмет сегодня, сейчас, и никто не посмеет этого отнять!
Он проглотил стон и дал себе волю, терзая поцелуем губы Мэй Чансу, жадно сминая их своими губами, прикусывая и втягивая в рот, упиваясь этим мгновением и почти сходя с ума от того, что те оставались неподвижными - но покорными!
Неожиданная власть кружила голову, пьянила сильнее, чем самое крепкое вино, Цзинхуань подсунул ладонь под затылок Мэй Чансу, скользнув по влажной россыпи волос, и опустился на советника всем телом, вдавливая его в постель. Губы Мэй Чансу вдруг шевельнулись, чуть приоткрываясь под натиском поцелуя, и Цзинхуань скользнул языком в рот Мэй Чансу и закрыл глаза, упиваясь вкусом недоступной прежде ласки.
Голова кружилась. Сердце грохотало в груди - и отзывалось биением крови в висках. Дыхания не хватало, и пришлось на миг прерваться, чтобы глотнуть воздуха, взглянуть в лицо Мэй Чансу - и чуть не распрощаться с рассудком от того, насколько порозовевшими, припухшими и совершенно неприличными стали у того губы.
- Вы даже сейчас заставляете меня терять голову, - невольно прижавшись бедрами и потеревшись плотью о безвольное тело, прошептал Цзинхуань. - Даже сейчас, когда не можете ответить, не можете возразить... не можете оттолкнуть меня! И я собираюсь насладиться вами, Чансу, испить до дна чашу, что была для меня лишь сладостной мечтой!
Ответом стало молчание, но Цзинхуань и не ждал большего. Он с жаром поцеловал Мэй Чансу в губы и отстранился, когда в голове вновь зашумело.
Алое покрывало бросало на белую кожу розоватый отсвет - накладывало на нее неземные, колдовские цвета, словно те прозрачные шелка фей, что нельзя потрогать руками. Цзинхуань сглотнул, понимая, что сильнее втерся плотью в твердое бедро советника, и, с трудом превозмогая собственное желание, отодвинулся.
Слишком рано.
- Ваша шея столь совершенна... - дыхание само собой потяжелело, выдохи рвались из груди, нарушая ровный ритм, и Цзинхуань тряхнул головой, пытаясь хотя бы на миг прийти в себя. Но тут у Мэй Чансу слабо дрогнули ресницы, точно он силился поднять веки и не смог - и Цзинхуань снова позабыл обо всем.
Он скатился с советника, ложась рядом с ним, жадно огладил того по груди, комкая расшитое покрывало, но не снимая - еще не сдергивая его прочь с обнаженного тела! - желая насытить свое желание постепенно, взять все удовольствие, до капли, которое то могло подарить, и продолжил, не зная, почему так необходимо говорить сейчас вслух.
- Я оставлю на вашей коже следы, дорогой Чансу, - прошептал он, ведя пальцами по шее советника. - Запятнаю ее губами, зубами... украшу следами любовной схватки... Чтобы вы, когда придете в себя, представили все, что я с вами делал.
И впился в беззащитную шею поцелуем, не сдерживаясь - но и не желая навредить больше, чем то позволено любовникам.
Она оказалась немыслимо нежной, эта кожа, от нее пахло жасмином и - едва уловимо - кислинкой уксуса, которым смывали посторонние запахи. Цзихнхуань пил ее губами и никак не мог остановиться - еще, еще! И от этого только сильнее кружилась голова.
Но это вино следовало употреблять размеренно, чтобы опьянение не свалило раньше, чем подадут лучшее блюдо ночи. Цзинхуань прижался лбом к теплому плечу Мэй Чансу и закрыл глаза, слушая, как грохочет собственное сердце.
- Даже хорошо... что вы не можете мне ответить, - прошептал он, нашаривая рукой край покрывала на груди советника. Прижал ткань ладонью и так, скользя рукой по телу, потянул ее вниз, воскрешая в памяти потемневшие от горячего омовения соски. Сдвинув покрывало до пояса, он так же, вслепую, нашел пальцами правый сосок Мэй Чансу и, обрисовав его ареолу, сжал, оттягивая.
Пересохший было рот немедленно наполнился слюной. По-прежнему не открывая глаз, Цзинхуань поцелуями прошелся от плеча до груди советника, огладил языком каждый цунь этой кожи, а потом, тронув губами мягкую горошину соска, втянул ее в рот, едва не застонав от того, каким валом на разум обрушилось желание.
Цзинхуань закружил языком вокруг, прихватил зубами и потом, когда сосок во рту напрягся от ласки, выпустил его изо рта и стиснул челюсти, переживая судорогу почти болезненного вожделения.
- Вы отзываетесь на мои ласки даже сейчас, в беспробудном сне, - прошептал он потом, продолжая мять другой сосок пальцами. - Слышите, Чансу? Ваше тело покоряется мне даже сейчас.
Он открыл глаза, позволяя себе полюбоваться темно-розовой твердеющей горошиной плоти, и снова опустил голову, чтобы лизнуть ее, прихватить зубами... и лишь потом прошептать, признаваясь самому себе:
- Не могу больше... Простите, дорогой советник, но это выше моих сил, - и одним рывком отбросил алое покрывало в сторону, обнажая тело Мэй Чансу полностью.
А потом со свистом втянул воздух сквозь сжатые зубы: Баньжо действительно хорошо выучила его вкусы, раз распорядилась найти не только алое покрывало, но и уложить Мэй Чансу на шелковую простынь такого же цвета.
Потому молочно-белое тело казалось выточенным из белого нефрита - неприличным в своем бесстыдстве и неподвижности. Припухшие розовые губы, потемневшие и налившиеся кровью соски, откинувшаяся в сторону рука с безвольно согнувшимися пальцами - и вторая ладонь, которая легла на пах, будто в тщетной попытке защититься от домогательств.
Цзинхуань выдохнул ругательство, а потом потянул эту руку к себе, с нежностью целуя пальцы, будто снова и снова прося прощения за свое возбуждение, за свою жажду... И вздрогнул всем телом, когда те слабо шевельнулись под губами.
- Вы прекрасны, Чансу, - целуя линии на этой ладони, прошептал Цзинхуань, поднимая взгляд в безмятежное лицо. - Так совершенны, будто созданы только для меня, для этой ночи... - он облизнул губы и чуть отодвинулся, чтобы увидеть советника целиком.
От открывшейся взгляду картины Цзинхуань задохнулся на миг. Сейчас уже не стучало в ушах - шумело во всей голове, будто там бушевал шторм, и волны захлестывали Цзинхуаня с головой, не позволяя сделать следующего вздоха. Горло свело, стон умер на языке, так и не родившись, когда Цзинхуань протянул руку и обвел пальцами линии плоти, мягко лежавшей в паху Мэй Чансу. Кто-то из евнухов, желая сделать приятное взору господина, уложил расслабленный нефритовый пик ровно, словно выдерживая законы симметрии, и почему-то именно это стало последней каплей, упавшей в чашу терпения.
Цзинхуань даже закрыл глаза, но зрелище словно отпечаталось на внутренней стороне век, и он, проглотив еще один стон, вслепую нашарил рядом подушку потолще и, только устроив ее рядом, открыл глаза.
- Мои силы не бесконечны, Чансу, - выдохнул он, вновь потянувшись к губам советника, накрывая их жадным, почти жестоким поцелуем. - Но обещаю вам, все, что я хотел с вами сделать, я сделаю.
А потом ухватил советника за плечо и перекатил его на живот, стараясь устроить удобнее. Согнув руку Мэй Чансу в локте, Цзинхуань уложил на нее его голову, перед тем осторожно повернув ее набок. Собрал рассыпавшиеся волосы, устроил их на подушке и снова лег рядом, пережидая новый приступ жгучего желания.
Вот только не касаться советника не мог - уже нет. Ладонь, точно обретя собственную волю, скользила по теплой гладкой спине, пальцы прослеживали линию позвоночника и нажимали на выступавшие шейные позвонки, и единственное, на что хватало выдержки Цзинхуаня - это не касаться белых, удивительно крепких, без единого изъяна ягодиц. На них он позволял себе пока только смотреть - иначе просто сошел бы с ума от вожделения.
Бедра Мэй Чансу были приподняты подсунутой под них подушкой, и вздернутый зад хотелось поцеловать, огладить языком ложбинку между ягодицами, раздвинуть их и, наконец, увидеть самое сокровенное место... Но даже ощущая дрожь нетерпения, Цзинхуань не собирался спешить.
Пять удовольствий - вид, аромат, вкус, прикосновение и обладание, и он не хотел упустить ни единого мгновения их.
В изголовье постели стояли приготовленные Баньжо флаконы с маслом. Цзинхуань потянулся к ближайшему, открыл его, поднес к лицу, вдыхая сладкий аромат сандала, и тонкой струйкой вылил немного золотистой жидкости на белую спину советника.
Масло медленно поползло к лопаткам и вниз, к бокам, наполняя воздух благородным ароматом. Цзинхуань поймал его пальцами, собрал ладонью и скользнул рукой выше, оглаживая сначала задницу Мэй Чансу, а потом, заставив себя сделать пару спокойных вдохов, завел пальцы между ягодиц, нащупывая задние врата.
Жаркая, скользкая от масла плоть... Цзинхуань закусил губы и нажал пальцами сильнее, проникая внутрь, сначала вдавливаясь ими едва ли на фалангу.
Там, внутри, было узко и туго - так нетронуто, будто Мэй Чансу не солгал в тот единственный раз, когда Цзинхуань позволил себе предложить открыто. Не солгал, ответив, что отказывает себе в любой весенней радости, вот только не назвав тогда "веских" причин.
Сейчас же эти воспоминания странным образом помогали держать нетерпение в узде и не спешить, ни в коем случае не спешить, позволяя в полной мере насладиться самым началом проникновения: тем, как расступается под давлением неуступчивое, непривычное тело, давно не знавшее подобных ласк.
Мэй Чансу вдруг вздохнул, шевельнув головой, и пальцы его на миг сжались, чтобы тут же расслабиться.
- Сейчас, сейчас... - вновь смачивая пальцы маслом и вгоняя их в узкие, нерастянутые задние врата, прошептал Цзинхуань, чувствуя, как окончательно мутится в голове. Еще немного... Еще... Взять Мэй Чансу немедленно означало причинить ему боль, нанести рану... А все существо Цзинхуаня протестовало против подобного - не допуская и мысли о таком!
Нутро под пальцами наконец расслабилось, став мягким, как подтаявший воск, и Цзинхуань, высвободив руку, развел Мэй Чансу ноги, окончательно открывая его для себя. И теперь темно-розовое, лоснящееся масляным блеском отверстие оказалось на виду: вздрагивающее от прикосновений и будто пульсирующее.
Не отрывая от него взгляда, Цзинхуань, словно во сне, смочил маслом собственную плоть - твердую настолько, что казалась каменной, и обвел навершием разнеженный край. Ощущение оказалось ослепляюще ярким, и Цзинхуань толкнул бедра вперед, вгоняя меч в ножны.
Под ребрами словно взошло черное солнце. Тяжелый текучий свет наполнил жилы, Цзинхуань глухо застонал и не смог, не сумел сдержать себя: в воздухе плыл тягучий аромат сандала, смешивался с жасминовым маслом от подсыхающих волос Мэй Чансу, и ножны этого тела принимали его меч туго и плотно, с каждым мгновением распаляя все сильнее тем, что расходились под натиском слишком медленно.
Цзинхуаня затрясло. Он плавно вогнал плоть до конца и замер, хватая воздух ртом и чувствуя, как бешено колотится сердце, а спина полностью мокрая от пота. Прижался к спине советника, накрывая его собой, и качнул бедрами в первый раз, едва не умирая от крепкой хватки на своей плоти. А потом оперся локтями по обе стороны от Мэй Чансу, поцеловал его под волосами и зашептал, продолжая движение - с каждым разом все глубже, все сильнее.
- Вы мой, Чансу... Теперь мой, наконец-то! Так долго ждал… Но теперь всё. Мой. Мой...
Он едва помнил о том, что нужно сдержаться, не брать желанное тело резко, сильно - снова и снова присваивая! - а дождаться, пока стиснутые мышцы в самой глубине не оставят сопротивление, принимая вторжение с легкостью.
Обладание лишало разума, тьма внутри шептала что-то свое, и Цзинхуань уже не думал, повторяя за ней, позволяя слетать с губ словам и признаниям, еще сильнее разжигавшим кровь. Он вжался лицом в волосы Мэй Чансу, дыша их запахом, умирая от нежности и невыносимой жажды одновременно, продолжая говорить и двигаться, не в силах остановиться:
- Вы мой, мой! Только для меня!..
Мэй Чансу вдруг едва слышно застонал, и этот звук прокатился по телу, едва не ободрав Цзинхуаня до костей. Схватив советника за плечо, подминая сильнее, не позволяя двинуться, Цзинхуань дернул его за бедра, вминая в себя крепче, вплавляясь в это тело, как раскаленное тавро, ударил плотью, сжимая зубы на плече Мэй Чансу, и стон - легкий, как прикосновение пера, шелест мыслей, эхо ответа! - снова родился в воздухе.
В жилах бесновалась тьма, жар снедал тело, и Цзинхуань почти потерялся в неконтролируемом движении, в потребности обладать - пробиться к самому сердцу, внутрь, как можно глубже, и отметить тело семенем, оставить свою печать. Он вшибался в тело советника, стискивая его плечи, бедра… и пальцы с такой силой вминались в нежную кожу, что оставались синяки. Цзинхуань хрипел, сцеловывая с плечей Мэй Чансу жасминовый аромат, стонал, прихватывая зубами шею, и умирал - молча - сорвавшись с ослепительного пика в непроглядную темноту.
Сколько он времени пролежал так - уткнувшись лицом в почти просохшие волосы, он не знал, но, пошевелившись, чтобы высвободить уставшую плоть, вдруг понял, что еще не насытился - нет! Только утолил первый голод, и хотя желание перестало жечь его вены кислотой, оно не затихло совсем. Далеко нет.
Цзинхуань приподнялся, сдвигаясь на постель рядом с любовником, и провел ладонью между его ягодиц, собирая масло и пот, невольно скользнув пальцами в растянутое, еще не сжавшееся отверстие, пообещал себе, что в следующий раз он будет смотреть, как оно принимает в себя плоть.
А потом замер от неожиданности, снова скользнув ладонью по промежности советника, и, не поверив ощущениям, перевернул Мэй Чансу на спину, отпихнув подушку под его бедрами в сторону.
Тугая, крепкая плоть советника стояла, почти прижимаясь к его животу, и стоило лишь дотронуться до нее пальцами, как Мэй Чансу слабо пошевелился и едва слышно застонал. Определенно, Ся Цзян заслуживал большего, чем просто снисходительность будущего императора!
Цзинхуань устроился рядом с любовником и, глядя ему в лицо, провел ладонью по налитой плоти, еще не лаская, а только впитывая это удивительное ощущение нежности и жара, которое свидетельствовало о желании и наслаждении. О подобном подарке Цзинхуань едва смел мечтать.
Огладив пальцами каждую проступившую вену и потерев навершие, Цзинхуань добился от Мэй Чансу нового вздоха, так похожего на стон. Советник шевельнулся, приоткрыл губы, открывая тонкий край белых зубов, а ресницы вздрогнули в непосильной попытке подняться. Мэй Чансу силился сбросить гнет сонного снадобья, но то оказалось слишком сильным.
- Что же вам снится сейчас, дорогой Чансу? - прошептал Цзинхуань и, приласкав языком губы любовника, сжал плоть крепче, уже настойчиво ведя вниз кулаком. - Кто вам снится?
И случайный вопрос вдруг поднял ветер ревности внутри. Цзинхуань не смог с собой совладать: лишь мельком представленное - воображенное бездумно, в миг любования и нежности, вдруг выдало тайный, подспудный страх. Ведь Мэй Чансу мог отказать ему не по причине привычки к воздержанию, а потому, что кто-то другой оказался более удачлив и получил не только верность в интригах, но и тело.
От гнева в голове на миг помутилось, но потом Цзинхуань опомнился и склонился к любовнику, вновь срывая с его безответных губ поцелуй. Только что свершившийся акт радости плоти не мог скрыть отсутствия следов чужой страсти: эта тонкая кожа не скрыла бы ни любовных отметин, ни синяков и царапин.
Нет, у Цзинхуаня не могло быть соперника! И даже прелестница, навеянная Мэй Чансу весенним сном, растает туманом, стоит советнику очнуться - в объятиях Цзинхуаня.
Он усмехнулся собственным мыслям и взял с изголовья кровати новый флакон с маслом - прежний затерялся в сбитом и смявшемся покрывале.
Масло оказалось жасминовым, и тонкий запах вплелся в сандаловое облако, опутывая Мэй Чансу новым роскошным ароматом. Цзинхуань вдруг подумал, что хочет перепробовать на советнике все масла, подобранные Баньжо - найдя тот единственный, что подойдет ему более остальных.
А сейчас в ладони растекалось жасминовое - и ложилось на плоть Мэй Чансу нежнейшей лаской, согреваясь от движения руки. Пальцы скользили по навершию, оглаживая самые чувствительные места, и дыхание Мэй Чансу вдруг едва заметно сбилось. С губ вновь сорвался стон, в ладони дрогнула, наливаясь сильнее, плоть, и от следующей мысли Цзинхуаню стало жарко.
"Я мог бы ощутить ее на языке". Завороженный этой мыслью, Цзинхуань даже остановил руку, и Мэй Чансу вдруг двинул бедрами навстречу, втираясь в ладонь.
Застонал снова, когда Цзинхуань огладил его плоть, качнулся вверх подбородок, словно бы Мэй Чансу пытался выгнуться навстречу весь, снова затрепетали ресницы, в попытке сказать хоть слово изогнулись губы... Цзинхуань сжал пальцы чуть сильнее, и с губ Мэй Чансу сорвался еще один стон.
Во рту даже расцвело фантомно-соленым вкусом и Цзинхуань сглотнул, останавливая руку. Но Мэй Чансу вдруг едва заметно качнул бедрами, словно желая продолжить движение, и застонал, уже громче, стоило туже сжать его плоть.
По белой коже ползли золотистые блики от свечей, тени сплетались изысканным узором, масло блестело на то и дело выглядывавшем из кулака навершии... Цзинхуань готов был смотреть на это вечно.
Его любовник шевельнулся снова, выдохнув тихий стон - и подбородок качнулся вверх, словно Мэй Чансу пытался выгнуться навстречу весь, снова дрогнули ресницы, чуть приподнимаясь, потом вновь приоткрылись губы. Цзинхуань потер навершие большим пальцем, гладя чувствительную плоть даже не рукой - маслом, и с губ Мэй Чансу сорвался еще один стон.
- Просыпайтесь, - с жадностью, удививший его самого, шепнул Цзинхуань. - Я хочу видеть ваши глаза.
Разумеется, Мэй Чансу не ответил, но на настойчивую ласку отозвалось его тело: дыхание, до того размеренное, стало чаще, на висках влажным блеском проступила испарина. Цзинхуань наклонился и, слегка прикусив припухший твердый сосок, добился новой реакции. Советник со свистом втянул воздух, пошевелился, пытаясь уклониться от тревожащей ласки, а потом сдвинул безвольно лежавшую было руку.
- Да-а... - прошептал Цзинхуань, тут же накрывая ее своей ладонью, переплел пальцы со слабо дрогнувшими в ответ пальцами, и сжал их, на миг пригвождая к постели.
Веки Мэй Чансу приподнялись, открывая затуманенные, лишенные осмысленности глаза. Цзинхуань рывком подтянулся выше, заглядывая в расширенные зрачки, а потом, подчиняясь внезапному желанию, накрыл советника своим телом и вновь поймал поцелуем губы.
По животу скользнула тугая плоть, и вспышка возбуждения, острая, горячая, будто Цзинхуань еще не освобождал сегодня семени, пронзила тело, как молния.
Но гораздо сильнее ударило то, что губы Мэй Чансу едва заметно шевельнулись в ответ, веки доверчиво опустились, а прохладный язык нежно коснулся языка Цзинхуаня, отвечая на ласку. Пальцы стиснули ладонь Цзинхуаня сильнее, и не было сил не углубить поцелуй, не выпить его с губ целиком, погрузившись в приоткрытый рот.
Мэй Чансу отвечал - отвечал, не зная, с кем делит ложе! Отвечал на ласки, опоенный, одурманенный, желал их! Цзинхуань даже застонал, испытав жгучую потребность вновь погрузиться в это тело.
- Вам понравится... - лихорадочно целуя советника, вжимаясь налившейся плотью в его плоть, зашептал он. - Когда придете в себя, обещаю... Вы уже не оттолкнете меня, я не поверю вашим словам о безразличии, слышите? Вы будете принадлежать мне целиком, и вы не пожалеете, клянусь!
В подтверждение своих слов, он снова накрыл губами Мэй Чансу, втянул кожу в рот, и советник вздрогнул всем телом, слабо вскрикнул, а потом, стоило только втереться между бедер, разводя их своими ногами - застонал, словно больше не в силах терпеть. Ладонь в хватке Цзинхуаня дернулась, вынуждая сжать ее сильнее, вжимая в постель, и Мэй Чансу выдохнул что-то неразборчивое, заставив вновь Цзинхуаня вскинуть голову. От жадного взгляда не ускользнул ни выступивший на щеках румянец, ни бездумное скольжение языка по припухшим губам. Советник, наконец, раскрыл глаза и теперь смотрел на Цзинхуаня, едва ли узнавая его...
Покачивая бедрами, лаская своим пахом плоть Мэй Чансу, Цзинхуань нашел свободной рукой сосок советника и сжал его, покручивая в пальцах.
- Вы... ваше... - едва слышно прошелестело в воздухе и Мэй Чансу на мгновение закусил губы, вновь закрывая глаза. - Как... жарко...
Цзинхуань снова потерся пахом о пах, чувствуя, как вздрагивает от соприкосновения плоть Мэй Чансу, а потом, чуть приподнялся на одной руке, с сожалением высвободив другую.
- Смотрите на меня, - позвал он советника, оглаживая его по боку, а потом и бедру. Подхватил ногу, поднял ее, укладывая на себя, и сжал пальцы на ягодице, добиваясь от Мэй Чансу ответа.
Глаза советника распахнулись, и, желая отразиться в них, как в зеркале, Цзинхуань направил свою плоть в расслабленное тело, с усилием и настойчивостью раскрывая под себя задние врата Мэй Чансу.
В этот раз его стон был долгим - и немыслимо сладким, будто советника терзал схожий голод, жестокий, давний. Словно радость плоти действительно долгое время находилась для Мэй Чансу под запретом, или он видел сон, в котором не было места разуму...
- Еще... Ско… рее, - вдруг выдохнул Мэй Чансу, мотнув головой, и облизнул губы, точно его мучила жажда. - Про… шу...
- Думаете, что это сон? - зашептал Цзинхуань, вытаскивая и вкладывая меч в ножны снова, одним толчком, так что Мэй Чансу тихо вскрикнул. - Сладкий, немыслимый весенний сон?
Мэй Чансу не ответил. Его затуманенный взгляд скользнул по лицу Цзинхуаня, губы вновь шевельнулись, но слетевших слова разобрать не получилось. Как будто Мэй Чансу украл их, оставив только для себя.
- Вы мой, - поворачивая лицо советника к себе и удерживая его так, выдохнул Цзинхуань, толкаясь бедрами вперед. - И всегда будете моим.
Губы советника слегка скривились, а на безупречном лбу на мгновение пролегла болезненная складка, будто слова или движение внутри доставили Мэй Чансу дискомфорт, и Цзинхуань тут же замедлился, целуя мягкие губы советника так, словно просил у них прощения.
И лицо у того вновь расслабилось, в тонких чертах проступила тень наслаждения, зацелованный рот вновь приоткрылся, рождая тихий стон, и Цзинхуань, обрадованный этим подтверждением, принялся двигаться размеренно и сильно, каждым ударом плоти ведя любовника к пику наслаждения.
- Вот так, да... - ухватив Мэй Чансу за плечо, вжав того в постель, он жадно смотрел, как еще сильнее мутится туманный взгляд, как пальцы бессильно цепляются за покрывало. Он прижимался животом к твердой плоти советника, скользил по смазанной маслом коже, и Мэй Чансу выгибался, вновь выстанывая что-то неразборчивое. А Цзинхуань снова сходил с ума, от жара и тугой хватки мышц на плоти, от аромата жасмина, смешанного с запахом разгоряченных тел, от тихих стонов. И власть над удовольствием любовника пьянила больше, чем над его жизнью, оказалась слаще, чем месть, о которой он напрочь забыл, захваченный желанием вознести советника к пику, заставить его кончить лишь от того, что Цзинхуань внутри, от того, что именно он ласкает это тело и обладает им!
Мэй Чансу задыхался, точно в самом деле шел дорогой в тысячу шагов: он смотрел на Цзинхуаня и не видел его, пытался ухватиться за его плечи, но руки соскальзывали, не в силах удержать хватку, и Цзинхуань наклонялся, поцелуями выражая свою радость, впитывая кожей дрожь тела, и брал, брал, с каждым ударом плоти вновь сходя с ума.
Он считал удары и вздохи, удерживаясь на самой грани, вслушиваясь в податливое тело, с необыкновенной ясностью узнавая, как все ближе оно подходит к своему пределу. А потом Мэй Чансу содрогнулся и вскрикнул, распахивая глаза, и Цзинхуань рухнул за ним следом, теряясь в раскаленной волне наслаждения.
Казалось, он только на миг прикрыл глаза, а когда снова открыл их, в комнате уже светлело, как перед рассветом. Свечи догорели, угли в жаровне подернулись толстым слоем белого пепла, но воздух все еще хранил тепло, и желания натянуть что-нибудь на плечи, прячась от холода, не возникло.
Поднявшись с постели, Цзинхуань бросил взгляд на советника - тот лежал, раскинув руки по покрывалу: зацелованные губы, припухшие соски, испятнанная следами поцелуев шея, следы семени на животе и синяки от пальцев на бедрах... Облизнул вновь пересохшие губы и решительно отвернулся от кровати, подвязывая на себе нательное платье.
Не стоило оставаться здесь, где он рискует вновь возжелать любовной схватки. Сначала требовалось услышать мнение лекаря, выдержит ли Мэй Чансу новый поединок на ложе и каково вообще его состояние. Не говоря уже о том, что Цзинхуань обещал Ся Цзяну, что вернет ему советника живым и в рассудке. Но ведь они не договаривались - когда...
Он раздвинул двери, ведущие в соседнюю комнату, и сидящий у порога евнух тут же склонился, ожидая приказаний.
продолжение 2
продолжение 3
продолжение 4
продолжение 5
продолжение 6
продолжение 7
продолжение 8
продолжение 9
продолжение 10
продолжение 11
продолжение 12
продолжение 13
продолжение 14
продолжение 15
продолжение 16
продолжение 17
продолжение 18
продолжение 19
продолжение 20
продолжение 21
маленькое праздничное продолжение 22
продолжение 23
продолжение 24
продолжение 25
продолжение 26
продолжение 27
продолжение 28
продолжение 29
продолжение 30
продолжение 31
продолжение 32
продолжение 33
продолжение 34
продолжение 35
продолжение 36
продолжение 37
продолжение 38
продолжение 39
продолжение 40
продолжение 41
продолжение 42
продолжение 43
продолжение 44
продолжение 45
продолжение 46
продолжение 47
продолжение 48
продолжение 49
продолжение 50
продолжение 51
продолжение 52
АПД
продолжение 53
ТВС
Итак, по ЧэньСу мы, кажется, пока что отдали все долги
Очередь принца Юя
А поскольку сегодня еще и день рождения у Чеди , то, я считаю, нас потянуло на подвиги исключительно вовремя
Образ Цзинхуаня-императора тоже кажется нам чрезвычайно привлекательным
настолько, что у нас в планах два текста - первый, чисто кинковый (причем состоящий из дженовых и сексуальных кинков примерно поровну ) и второй, со сложным политическим сюжетом.Сегодня мы представляем вам первый. Сразу оговоримся: мы постараемся выкладываться примерно раз в неделю, как обычно, каждую пятницу, но из-за реала такой же регулярности, которая была в "Пути", не обещаем. Кроме того, мы просим всех ознакомиться с предупреждениями - потому что все это будет в тексте.
Итак, пристегнитесь, мы взлетаем. Чеди , дорогая, с днем рожденья!
Название: Шепот Великого Змея
Авторы: Aerdin & МИ-2
Пейринг: основной Сяо Цзинхуань/Мэй Чансу
Рейтинг: НЦ-17
Жанр:
Статус: В ПРОЦЕССЕ
Саммари: иногда безрассудство способно нарушить точно рассчитанный план куда успешнее, чем осознанные попытки ему противостоять
Предупреждения: тайны хуа, афродизиак, дабкон, недобровольный секс под веществами, разнузданный кинк во все поля, даже в дженовой части. В связи с этим АУ, частично ООС
читать дальшеОт порыва ветра старая сосна над головой снова заунывно заскрипела, качая ветвями, а висевшая над входом доска с начертанным благословением в очередной раз стукнулась об стену. В опускавшихся сумерках то и дело казалось, что в зарослях кто-то прячется, и Цзинхуань вновь оглянулся, высматривая в мельтешении теней шпиона.
- Это просто ветер, ваше высочество, - проговорила Баньжо, явно заметив его беспокойство. - Я отослала всех слуг, и даже охрана резиденции сейчас смотрит в другую сторону. Пока вы не позовете, никто не осмелится приблизиться.
- А может, он только того и добивается? Вдруг он замыслил сыграть свою игру? - нетерпеливо выдохнул принц Юй, глядя, как суматошно, словно норовя погаснуть, бьется только что зажженное пламя в светильнике беседки. Закрытое от ветра бумагой, оно все равно жалось к фитилю, как неразумное дитя к матери. Цзинхуань поморщился. Темнело слишком быстро, вот-вот должны были объявить комендантский час, а неожиданный союзник все не объявлялся.
По мощенной камнем садовой дорожке ветер гнал пыль и сухие листья, сметая их в кучу к заросшей плющом стене. Со своего места Цзинхуань едва видел потайную дверь, но если стемнеет еще сильнее, ее придется искать наощупь. Он вдруг пожалел, что не распорядился проверить, не заржавели ли там петли за столько лет - дверью так давно не пользовались, что он и сам с трудом вспомнил о ее существовании.
- Вдруг он решил посмеяться надо мной?! - снова пробормотал он, вслушиваясь в звуки с улицы.
- Вы напрасно терзаете себя подозрениями, ваше высочество, - вновь напомнила советница, плотнее кутаясь в свою меховую накидку. - Ся Цзян в точности следует разработанному плану.
- Который сам же и придумал, - пробормотал принц Юй. Его то и дело пробирало зябкой дрожью, несмотря на то, что вечер выдался не по-зимнему теплым. - Слишком уж щедрое предложение... вдруг это ловушка?!
- Дать вам возможность посчитаться с предавшим ваше доверие человеком? - уклончиво ответила Баньжо и поднялась с места, всматриваясь во что-то поверх высокой стены. Цзинхуань тоже скользнул взглядом по покатой черепице башенки, украшенной неизменным драконом, и раздраженно вздохнул. Баньжо немедленно повернулась к нему и наклонилась, подливая вина в опустевшую чашку. - Ся Цзян заинтересован в вас, как в будущем императоре, ваше высочество, - гораздо тише, будто их разговор мог кто-то подслушать, произнесла она. - Зачем ему вас обманывать?
- Тогда почему так долго? - вспылил Цзинхуань. - Я жду уже час, не меньше!
- Могли возникнуть осложнения... - но Баньжо не договорила: в скрип сосны вклинился неторопливый цокот копыт и стук деревянных колес повозки.
Цзинхуань вскочил с места.
- Посмотри! - махнул он рукой советнице, и та, присев в знак подчинения, скользнула к двери, в которую кто-то тем временем ударил - раз, еще, и два раза коротко! Все, как условлено.
Цзинхуань сглотнул, чувствуя, как зачастило сердце, и сделал первый шаг к человеку, вставшему в дверном проеме. Накинутый на голову капюшон скрывал лицо, а простая одежда выдавала в посетителе простолюдина, но куда больше Цзинхуаня волновали сундуки и ящики, уложенные на телегу позади незнакомца.
- Я же говорил... - скрипучим голосом вдруг проговорил тот, поднимая голову выше, - никаких сложностей. Все будет так, как я захочу.
Узнав Ся Цзяна, Баньжо немедленно присела, опуская взгляд к земле, а Цзинхуань заторопился, подходя к тому еще ближе.
- Вас никто не видел? Как вам удалось это провернуть?
Глава Управления Сюаньцзин только усмехнулся, коротко и довольно.
- Вы сомневались во мне, ваше высочество? Будь вы простым человеком, это было бы опасное заблуждение. - Цзинхуань вернул ему понимающую улыбку, и Ся Цзян довольно вздохнул. - Несмотря на то, что в последние годы я, по большей части, провожу время в своем кабинете, я занимаюсь своим делом всю свою жизнь... и у меня достаточно секретов мастерства.
- Вы зря полагаете, что я не в силах оценить, сколь могущественным союзником меня одарила судьба, - заметил Цзинхуань и махнул рукой, давая знак Баньжо, чтобы та поспешила за слугами.
Ся Цзян поглубже надвинул капюшон, не желая оказаться узнанным, и лишь ткнул пальцем в нужный ящик, когда Баньжо вернулась с четырьмя дюжими евнухами.
- Не думаю, что с ним будут проблемы, - неприятно-хрипло засмеялся глава Управления Сюаньцзин, наблюдая, как слуги снимают с телеги и уносят большой обитый медью сундук. - Уверяю вас, после моего снадобья люди ведут себя, как паиньки, не доставляя неудобств своими возражениями.
Он вытащил из кармана в рукаве выточенный из оникса флакон и вложил его в ладонь Цзинхуаня.
- Добавляйте ему в воду, ровно пять капель, ваше высочество, - с кривой усмешкой добавил он. - Он останется в сознании, но не в разуме.
Цзинхуань крепко обхватил флакон пальцами, чувствуя прохладу камня, которая не могла успокоить кровь - наоборот, лишь подгоняла ее в жилах.
- Вы уверены, что никто не заподозрит обман? Особенно принц Цзин?
Усмешка Ся Цзяна сделалась откровенно глумливой.
- Не беспокойтесь, ваше высочество. Все наличествующие у принца Цзина мозги и выдержка в данный момент находятся в полном вашем распоряжении и ждут вас в вон в том ящике, - он ткнул в спины уходящим евнухам и потом, посерьезнев, коротко поклонился. - Однако я вынужден оставить вас: у меня есть еще дела. Когда вашему гостю настанет время время вернуться в мои гостеприимные владения, я передам вам через Цинь Баньжо, - он кинул последний взгляд на флакон в руках у Цзинхуаня. - Желаю приятно провести время, ваше высочество.
- Да-да, конечно... - флакон уже словно жег пальцы, и у Цзинхуаня на миг закружилась голова. Он бросил взгляд на дорожку, по которой ушла Баньжо со слугами, и во рту окончательно пересохло.
- А, ваше высочество, еще... - словно вспомнив еще о чем-то, уже от своей груженой повозки окликнул его Ся Цзян. - Не обессудьте за его вид, у меня ж все-таки тюрьма, а не императорский дворец, - и, посмеиваясь себе под нос, полез на сиденье.
Лошадь тронулась с места, подстегнутая ударом поводьев, а Цзинхуань поспешно закрыл калитку, тут же запирая ее на ключ, оставленный Баньжо в замочной скважине.
Ладони почему-то вспотели. В одежде стало жарко, даже холодный ветер, до того продувавший одежду насквозь, сейчас не мог остудить кожу.
Цзинхуань сунул ключ в карман и поспешил в самую отдаленную часть сада, где располагался павильон Танцующих журавлей.
Питомцы бессмертных, эти птицы олицетворяли собой благоприятное знамение, и Цзинхуань не мог расценивать иначе подвернувшуюся ему счастливую возможность. Уверенность, что с этой ночи все изменится, делалась сильнее с каждым шагом.
Когда-то самый роскошный среди всех павильонов усадьбы, павильон Танцующих журавлей, тем не менее, с годами пришел в запустение. Цзинхуаню не нравилось его уединенное расположение: для павильона специально был устроен остров посреди пруда, и высаженные по его берегам ивы со временем разрослись так, что почти скрыли из вида красно-зеленую крышу. Переброшенный на остров мост же казался Цзинхуаню чересчур широким и грубым, совершенно лишенным изящества, но заняться перестройкой все не доставало желания.
И сейчас он едва обращал внимание на высокие ступени, ведущие на веранду, на слегка поблекшие краски росписей, потемневшие бамбуковые ширмы и двери, не протертые от пыли.
В комнатах впереди слышался тихий плеск и голоса, и Цзинхуань, невольно снова проверив, на месте ли данный Ся Цзяном флакон, толкнул внутренние двери, раздвигая их в стороны.
Открытый сундук стоял на виду, прямо напротив входа. На его крышке валялось брошенное тряпье, грязно-серый комок оборванных одежд, и Цзинхуань замер, ухватив взглядом тонкую белую руку, которую один из евнухов заправил за ширму. Сердце горячо ударилось в груди, опалив жаром пах, но Баньжо уже выскользнула из-за ширмы навстречу и склонилась, закрывая весь обзор.
- Приношу извинения, ваше высочество, но ваш гость еще не готов к встрече с вами, - она опустила голову, словно признавала за собой вину. - Если тело можно омыть и обсушить полотенцами достаточно быстро, то с волосами придется повозиться... Они пропитались запахом узилища, и это оскорбит ваш тонкий вкус. Нижайше прошу вас обождать немного!
Цзинхуань едва не оттолкнул ее с дороги, но потом опомнился и просто положил ладонь на плечо своей советницы.
- Я хочу видеть, Баньжо, - произнес... нет, приказал он. - Хочу видеть всё.
Если Баньжо и удивилась, то не подала вида: лишь молча поклонилась и повела Цзинхуаня за ширму.
Советница подумала обо всем раньше - еще днем, раз сейчас здесь оказалась наполнена водой большая деревянная лохань, на бортик которой безвольно запрокинул голову Мэй Чансу. Евнухи суетились, окатывая горячей водой стройное, почти прекрасное в своей худобе тело, растирая морскими губками белую кожу и смывая с нее любой намек на тюремный запах.
Осознание того, что мечты вот-вот станут явью, ударило Цзинхуаня под дых.
- С ним все в порядке, - неправильно расценив его молчание, проговорила Баньжо, и, поддерживая Цзинхуаня за локоть, усадила его на край постели. - Ся Цзян сказал вам, что глубокое опьянение вот-вот пройдет?
Цзинхуань кивнул, не в силах оторвать взгляда от темных сосков своего бывшего советника... Предавшего его доверие, игравшего с ним полтора года!
- Пусть ему как следует вымоют волосы, - приказал он хриплым шепотом, точно опасался, что Мэй Чансу очнется раньше времени.
Баньжо подошла к одному из евнухов и что-то тихо ему сказала: тот бросил на Цзинхуаня полуиспуганный взгляд и поспешно кивнул. Его руки поддержали Мэй Чансу под затылком, а потом вдруг развернули главу Цзянцзо так, что тот оказался полностью на виду: приоткрытые губы, прилипшие к шее пряди... По груди сбежала тонкая прозрачная струйка, и Цзинхуань, как завороженный, проследил за ней взглядом.
Между тем два других евнуха втирали в волосы Мэй Чансу душистое масло и смывали его подкисленной водой.
- Ваше высочество желает, чтобы гостя растерли всего? - когда Баньжо вновь успела подойти, Цзинхуань не заметил. И отвлекаться... Нет, он не хотел.
Волосы Мэй Чансу плыли по воде черным дымом, евнухи расчесывали их гребнями, потом заворачивали в хлопковую ткань и отжимали, чтобы вновь расчесать. Цзинхуань вдруг понял, что не в силах ждать дольше.
- Достаточно, - резко поднимаясь на ноги, приказал он. - Вытирайте и на постель.
Он вновь отошел за ширму, чтобы не видеть, как Мэй Чансу касаются чужие руки - пусть даже те и принадлежали евнухам! - и Баньжо послушно вышла следом.
- Убери тут, - ткнув пальцем в сундук и грязные лохмотья, поморщился Цзинхуань. - И проследи за всем остальным.
Это означало еду, охрану и прочее, что так хорошо умела устраивать барышня Цинь.
Та вновь чуть присела, давая понять, что сделает все в лучшем виде.
- Я прослежу, чтобы вашему высочеству никто не помешал здесь, - вполголоса заверила Баньжо. - Будут ли у вас какие-то особые приказания относительно вашего гостя?
Цзинхуань непонимающе взглянул на нее, с трудом заставив себя прислушиваться к сказанному, и осознал, что чужие слова доходят словно сквозь стену.
- Может быть, прислать сюда лекаря? Или какие-то весенние одежды?
- Нет, - не слишком понимая ее речей, качнул головой Цзинхуань и чуть посторонился, когда евнухи, тяжело ступая и покачиваясь, пронесли лохань к выходу. Это значило… значило, что Мэй Чансу уже лежал на постели. - Потом.
Цзинхуань на миг прикрыл глаза, отгоняя будоражащие мысли.
- Проследи, чтобы эти евнухи и шагу из павильона не сделали, - пробормотал он вслух, чуть не забыв о главном. - Никто не должен узнать, что в павильоне Танцующих журавлей находится этот человек. И вообще хоть кто-то есть!
Баньжо с улыбкой кивнула.
- Не тревожьтесь, ваше высочество, я найду им занятие и донесу до них всю меру вашего недовольства в случае, если они посмеют обронить хоть слово.
Она взглянула в сторону вновь раздвинувшихся дверей, и замолчала на то время, пока евнухи забирали лохмотья и сундук, расставляли подсвечники, жаровни и небольшой стол.
- Они же приглядят за гостем, когда вы решите оставить его, - негромко продолжила Баньжо потом. - Ни о чем не беспокойтесь, ваше высочество. Вы уже победили и можете безмятежно наслаждаться плодами своего торжества.
Цзинхуань отрывисто кивнул и снова обернулся к ширме, а Баньжо скользнула в сторону дверей, неслышно, невесомо, и он забыл о ней раньше, чем она исчезла из комнаты.
Торжества... Что могла понять женщина, пусть даже столь хитроумная, как хуаская шпионка, в чувствах, клокотавших в груди Цзинхуаня! Он, как в тумане, сделал несколько шагов, вновь огибая ширму, и остановился, глядя на человека, так долго занимавшего его мысли.
Мэй Чансу лежал без движения, словно статуя, выточенная из белого нефрита: расслабленное сонным зельем лицо, руки, изящество которых сейчас не скрывала одежда... Советник был укрыт алым покрывалом, расшитым золотом, и едва заметно дышал - как человек, пребывающий во власти глубокого сна. И все же его ресницы то и дело подрагивали, будто Мэй Чансу пытался одолеть снадобье Ся Цзяна и открыть глаза.
Цзинхуань шумно выдохнул и, торопливо развязав пояс, сбросил с себя верхнее платье. От желания прикоснуться к гладкой коже, столь совершенной на вид, зудели пальцы, а плоть напрягалась так, что даже темнело в глазах.
- Сегодня вы мой, дорогой советник, - прошептал Цзинхуань, опускаясь на постель рядом с Мэй Чансу. - Я сделаю вас своим, слышите?
Безмятежность бледного лица поколебалась, Мэй Чансу чуть сдвинул брови, будто пытаясь осознать, что ему говорят, и тихо вздохнул.
Цзинхуань наклонился ниже, чувствуя аромат жасминового масла от подсыхающих волос: в комнате было жарко натоплено, так что все еще влажные пряди недолго останутся такими. Ся Цзян хотел подольститься к будущему императору, но даже не представлял, насколько велика оказанная услуга - и Цзинхуань не собирался дать ему возможности понять это.
Тонкие губы, порозовевшие от горячей воды, манили к себе, и Цзинхуань, опершись на локоть, навис над советником, невольно растягивая это последнее мгновение. Как будто спешка могла испортить обещанное удовольствие, разрушить эти чары теней, плясавших на безупречной коже, и развеять страсть, что горела сейчас у Цзинхуаня в крови.
Он осторожно дотронулся лица Мэй Чансу пальцами - и сам вздрогнул от прикосновения. Боялся ли он, что уверения Ся Цзяна окажутся ложью, или навеянный сон вдруг рассеется, стоит лишь Цзинхуаню поверить в чудо? Но нет, глава Цзянцзо даже не шевельнулся в ответ, и Цзинхуань наклонился ниже, впервые соединяясь с ним губами.
Поцелуй оставил на языке горьковатый оттенок полыни, словно в чашку с крепчайшим чаем добавили лекарственное снадобье. Так оно и было, но это напомнило те дни, когда Цзинхуань мог только смотреть, осознавая, что расстояние в пару локтей между ним и господином Су непреодолимо, что он никогда не узнает вкуса этих губ, не сумеет подойти ближе, чем установленная однажды советником дистанция - слишком уж недосягаемой оказалась эта хрупкая красота. Худые пальцы, узкие запястья, то и дело прячущиеся в рукавах, шарф поверх ворота платья, скрывающий шею, и неизменный плащ. И люди, люди вокруг, слуги и бойцы, целая воинская гильдия, самая могущественная в цзянху, которая лучше любых увещеваний не позволяла просто забрать советника к себе, в свою резиденцию и на ложе.
Но теперь... теперь они все проиграли. Цзинхуань получит свое: возьмет сегодня, сейчас, и никто не посмеет этого отнять!
Он проглотил стон и дал себе волю, терзая поцелуем губы Мэй Чансу, жадно сминая их своими губами, прикусывая и втягивая в рот, упиваясь этим мгновением и почти сходя с ума от того, что те оставались неподвижными - но покорными!
Неожиданная власть кружила голову, пьянила сильнее, чем самое крепкое вино, Цзинхуань подсунул ладонь под затылок Мэй Чансу, скользнув по влажной россыпи волос, и опустился на советника всем телом, вдавливая его в постель. Губы Мэй Чансу вдруг шевельнулись, чуть приоткрываясь под натиском поцелуя, и Цзинхуань скользнул языком в рот Мэй Чансу и закрыл глаза, упиваясь вкусом недоступной прежде ласки.
Голова кружилась. Сердце грохотало в груди - и отзывалось биением крови в висках. Дыхания не хватало, и пришлось на миг прерваться, чтобы глотнуть воздуха, взглянуть в лицо Мэй Чансу - и чуть не распрощаться с рассудком от того, насколько порозовевшими, припухшими и совершенно неприличными стали у того губы.
- Вы даже сейчас заставляете меня терять голову, - невольно прижавшись бедрами и потеревшись плотью о безвольное тело, прошептал Цзинхуань. - Даже сейчас, когда не можете ответить, не можете возразить... не можете оттолкнуть меня! И я собираюсь насладиться вами, Чансу, испить до дна чашу, что была для меня лишь сладостной мечтой!
Ответом стало молчание, но Цзинхуань и не ждал большего. Он с жаром поцеловал Мэй Чансу в губы и отстранился, когда в голове вновь зашумело.
Алое покрывало бросало на белую кожу розоватый отсвет - накладывало на нее неземные, колдовские цвета, словно те прозрачные шелка фей, что нельзя потрогать руками. Цзинхуань сглотнул, понимая, что сильнее втерся плотью в твердое бедро советника, и, с трудом превозмогая собственное желание, отодвинулся.
Слишком рано.
- Ваша шея столь совершенна... - дыхание само собой потяжелело, выдохи рвались из груди, нарушая ровный ритм, и Цзинхуань тряхнул головой, пытаясь хотя бы на миг прийти в себя. Но тут у Мэй Чансу слабо дрогнули ресницы, точно он силился поднять веки и не смог - и Цзинхуань снова позабыл обо всем.
Он скатился с советника, ложась рядом с ним, жадно огладил того по груди, комкая расшитое покрывало, но не снимая - еще не сдергивая его прочь с обнаженного тела! - желая насытить свое желание постепенно, взять все удовольствие, до капли, которое то могло подарить, и продолжил, не зная, почему так необходимо говорить сейчас вслух.
- Я оставлю на вашей коже следы, дорогой Чансу, - прошептал он, ведя пальцами по шее советника. - Запятнаю ее губами, зубами... украшу следами любовной схватки... Чтобы вы, когда придете в себя, представили все, что я с вами делал.
И впился в беззащитную шею поцелуем, не сдерживаясь - но и не желая навредить больше, чем то позволено любовникам.
Она оказалась немыслимо нежной, эта кожа, от нее пахло жасмином и - едва уловимо - кислинкой уксуса, которым смывали посторонние запахи. Цзихнхуань пил ее губами и никак не мог остановиться - еще, еще! И от этого только сильнее кружилась голова.
Но это вино следовало употреблять размеренно, чтобы опьянение не свалило раньше, чем подадут лучшее блюдо ночи. Цзинхуань прижался лбом к теплому плечу Мэй Чансу и закрыл глаза, слушая, как грохочет собственное сердце.
- Даже хорошо... что вы не можете мне ответить, - прошептал он, нашаривая рукой край покрывала на груди советника. Прижал ткань ладонью и так, скользя рукой по телу, потянул ее вниз, воскрешая в памяти потемневшие от горячего омовения соски. Сдвинув покрывало до пояса, он так же, вслепую, нашел пальцами правый сосок Мэй Чансу и, обрисовав его ареолу, сжал, оттягивая.
Пересохший было рот немедленно наполнился слюной. По-прежнему не открывая глаз, Цзинхуань поцелуями прошелся от плеча до груди советника, огладил языком каждый цунь этой кожи, а потом, тронув губами мягкую горошину соска, втянул ее в рот, едва не застонав от того, каким валом на разум обрушилось желание.
Цзинхуань закружил языком вокруг, прихватил зубами и потом, когда сосок во рту напрягся от ласки, выпустил его изо рта и стиснул челюсти, переживая судорогу почти болезненного вожделения.
- Вы отзываетесь на мои ласки даже сейчас, в беспробудном сне, - прошептал он потом, продолжая мять другой сосок пальцами. - Слышите, Чансу? Ваше тело покоряется мне даже сейчас.
Он открыл глаза, позволяя себе полюбоваться темно-розовой твердеющей горошиной плоти, и снова опустил голову, чтобы лизнуть ее, прихватить зубами... и лишь потом прошептать, признаваясь самому себе:
- Не могу больше... Простите, дорогой советник, но это выше моих сил, - и одним рывком отбросил алое покрывало в сторону, обнажая тело Мэй Чансу полностью.
А потом со свистом втянул воздух сквозь сжатые зубы: Баньжо действительно хорошо выучила его вкусы, раз распорядилась найти не только алое покрывало, но и уложить Мэй Чансу на шелковую простынь такого же цвета.
Потому молочно-белое тело казалось выточенным из белого нефрита - неприличным в своем бесстыдстве и неподвижности. Припухшие розовые губы, потемневшие и налившиеся кровью соски, откинувшаяся в сторону рука с безвольно согнувшимися пальцами - и вторая ладонь, которая легла на пах, будто в тщетной попытке защититься от домогательств.
Цзинхуань выдохнул ругательство, а потом потянул эту руку к себе, с нежностью целуя пальцы, будто снова и снова прося прощения за свое возбуждение, за свою жажду... И вздрогнул всем телом, когда те слабо шевельнулись под губами.
- Вы прекрасны, Чансу, - целуя линии на этой ладони, прошептал Цзинхуань, поднимая взгляд в безмятежное лицо. - Так совершенны, будто созданы только для меня, для этой ночи... - он облизнул губы и чуть отодвинулся, чтобы увидеть советника целиком.
От открывшейся взгляду картины Цзинхуань задохнулся на миг. Сейчас уже не стучало в ушах - шумело во всей голове, будто там бушевал шторм, и волны захлестывали Цзинхуаня с головой, не позволяя сделать следующего вздоха. Горло свело, стон умер на языке, так и не родившись, когда Цзинхуань протянул руку и обвел пальцами линии плоти, мягко лежавшей в паху Мэй Чансу. Кто-то из евнухов, желая сделать приятное взору господина, уложил расслабленный нефритовый пик ровно, словно выдерживая законы симметрии, и почему-то именно это стало последней каплей, упавшей в чашу терпения.
Цзинхуань даже закрыл глаза, но зрелище словно отпечаталось на внутренней стороне век, и он, проглотив еще один стон, вслепую нашарил рядом подушку потолще и, только устроив ее рядом, открыл глаза.
- Мои силы не бесконечны, Чансу, - выдохнул он, вновь потянувшись к губам советника, накрывая их жадным, почти жестоким поцелуем. - Но обещаю вам, все, что я хотел с вами сделать, я сделаю.
А потом ухватил советника за плечо и перекатил его на живот, стараясь устроить удобнее. Согнув руку Мэй Чансу в локте, Цзинхуань уложил на нее его голову, перед тем осторожно повернув ее набок. Собрал рассыпавшиеся волосы, устроил их на подушке и снова лег рядом, пережидая новый приступ жгучего желания.
Вот только не касаться советника не мог - уже нет. Ладонь, точно обретя собственную волю, скользила по теплой гладкой спине, пальцы прослеживали линию позвоночника и нажимали на выступавшие шейные позвонки, и единственное, на что хватало выдержки Цзинхуаня - это не касаться белых, удивительно крепких, без единого изъяна ягодиц. На них он позволял себе пока только смотреть - иначе просто сошел бы с ума от вожделения.
Бедра Мэй Чансу были приподняты подсунутой под них подушкой, и вздернутый зад хотелось поцеловать, огладить языком ложбинку между ягодицами, раздвинуть их и, наконец, увидеть самое сокровенное место... Но даже ощущая дрожь нетерпения, Цзинхуань не собирался спешить.
Пять удовольствий - вид, аромат, вкус, прикосновение и обладание, и он не хотел упустить ни единого мгновения их.
В изголовье постели стояли приготовленные Баньжо флаконы с маслом. Цзинхуань потянулся к ближайшему, открыл его, поднес к лицу, вдыхая сладкий аромат сандала, и тонкой струйкой вылил немного золотистой жидкости на белую спину советника.
Масло медленно поползло к лопаткам и вниз, к бокам, наполняя воздух благородным ароматом. Цзинхуань поймал его пальцами, собрал ладонью и скользнул рукой выше, оглаживая сначала задницу Мэй Чансу, а потом, заставив себя сделать пару спокойных вдохов, завел пальцы между ягодиц, нащупывая задние врата.
Жаркая, скользкая от масла плоть... Цзинхуань закусил губы и нажал пальцами сильнее, проникая внутрь, сначала вдавливаясь ими едва ли на фалангу.
Там, внутри, было узко и туго - так нетронуто, будто Мэй Чансу не солгал в тот единственный раз, когда Цзинхуань позволил себе предложить открыто. Не солгал, ответив, что отказывает себе в любой весенней радости, вот только не назвав тогда "веских" причин.
Сейчас же эти воспоминания странным образом помогали держать нетерпение в узде и не спешить, ни в коем случае не спешить, позволяя в полной мере насладиться самым началом проникновения: тем, как расступается под давлением неуступчивое, непривычное тело, давно не знавшее подобных ласк.
Мэй Чансу вдруг вздохнул, шевельнув головой, и пальцы его на миг сжались, чтобы тут же расслабиться.
- Сейчас, сейчас... - вновь смачивая пальцы маслом и вгоняя их в узкие, нерастянутые задние врата, прошептал Цзинхуань, чувствуя, как окончательно мутится в голове. Еще немного... Еще... Взять Мэй Чансу немедленно означало причинить ему боль, нанести рану... А все существо Цзинхуаня протестовало против подобного - не допуская и мысли о таком!
Нутро под пальцами наконец расслабилось, став мягким, как подтаявший воск, и Цзинхуань, высвободив руку, развел Мэй Чансу ноги, окончательно открывая его для себя. И теперь темно-розовое, лоснящееся масляным блеском отверстие оказалось на виду: вздрагивающее от прикосновений и будто пульсирующее.
Не отрывая от него взгляда, Цзинхуань, словно во сне, смочил маслом собственную плоть - твердую настолько, что казалась каменной, и обвел навершием разнеженный край. Ощущение оказалось ослепляюще ярким, и Цзинхуань толкнул бедра вперед, вгоняя меч в ножны.
Под ребрами словно взошло черное солнце. Тяжелый текучий свет наполнил жилы, Цзинхуань глухо застонал и не смог, не сумел сдержать себя: в воздухе плыл тягучий аромат сандала, смешивался с жасминовым маслом от подсыхающих волос Мэй Чансу, и ножны этого тела принимали его меч туго и плотно, с каждым мгновением распаляя все сильнее тем, что расходились под натиском слишком медленно.
Цзинхуаня затрясло. Он плавно вогнал плоть до конца и замер, хватая воздух ртом и чувствуя, как бешено колотится сердце, а спина полностью мокрая от пота. Прижался к спине советника, накрывая его собой, и качнул бедрами в первый раз, едва не умирая от крепкой хватки на своей плоти. А потом оперся локтями по обе стороны от Мэй Чансу, поцеловал его под волосами и зашептал, продолжая движение - с каждым разом все глубже, все сильнее.
- Вы мой, Чансу... Теперь мой, наконец-то! Так долго ждал… Но теперь всё. Мой. Мой...
Он едва помнил о том, что нужно сдержаться, не брать желанное тело резко, сильно - снова и снова присваивая! - а дождаться, пока стиснутые мышцы в самой глубине не оставят сопротивление, принимая вторжение с легкостью.
Обладание лишало разума, тьма внутри шептала что-то свое, и Цзинхуань уже не думал, повторяя за ней, позволяя слетать с губ словам и признаниям, еще сильнее разжигавшим кровь. Он вжался лицом в волосы Мэй Чансу, дыша их запахом, умирая от нежности и невыносимой жажды одновременно, продолжая говорить и двигаться, не в силах остановиться:
- Вы мой, мой! Только для меня!..
Мэй Чансу вдруг едва слышно застонал, и этот звук прокатился по телу, едва не ободрав Цзинхуаня до костей. Схватив советника за плечо, подминая сильнее, не позволяя двинуться, Цзинхуань дернул его за бедра, вминая в себя крепче, вплавляясь в это тело, как раскаленное тавро, ударил плотью, сжимая зубы на плече Мэй Чансу, и стон - легкий, как прикосновение пера, шелест мыслей, эхо ответа! - снова родился в воздухе.
В жилах бесновалась тьма, жар снедал тело, и Цзинхуань почти потерялся в неконтролируемом движении, в потребности обладать - пробиться к самому сердцу, внутрь, как можно глубже, и отметить тело семенем, оставить свою печать. Он вшибался в тело советника, стискивая его плечи, бедра… и пальцы с такой силой вминались в нежную кожу, что оставались синяки. Цзинхуань хрипел, сцеловывая с плечей Мэй Чансу жасминовый аромат, стонал, прихватывая зубами шею, и умирал - молча - сорвавшись с ослепительного пика в непроглядную темноту.
Сколько он времени пролежал так - уткнувшись лицом в почти просохшие волосы, он не знал, но, пошевелившись, чтобы высвободить уставшую плоть, вдруг понял, что еще не насытился - нет! Только утолил первый голод, и хотя желание перестало жечь его вены кислотой, оно не затихло совсем. Далеко нет.
Цзинхуань приподнялся, сдвигаясь на постель рядом с любовником, и провел ладонью между его ягодиц, собирая масло и пот, невольно скользнув пальцами в растянутое, еще не сжавшееся отверстие, пообещал себе, что в следующий раз он будет смотреть, как оно принимает в себя плоть.
А потом замер от неожиданности, снова скользнув ладонью по промежности советника, и, не поверив ощущениям, перевернул Мэй Чансу на спину, отпихнув подушку под его бедрами в сторону.
Тугая, крепкая плоть советника стояла, почти прижимаясь к его животу, и стоило лишь дотронуться до нее пальцами, как Мэй Чансу слабо пошевелился и едва слышно застонал. Определенно, Ся Цзян заслуживал большего, чем просто снисходительность будущего императора!
Цзинхуань устроился рядом с любовником и, глядя ему в лицо, провел ладонью по налитой плоти, еще не лаская, а только впитывая это удивительное ощущение нежности и жара, которое свидетельствовало о желании и наслаждении. О подобном подарке Цзинхуань едва смел мечтать.
Огладив пальцами каждую проступившую вену и потерев навершие, Цзинхуань добился от Мэй Чансу нового вздоха, так похожего на стон. Советник шевельнулся, приоткрыл губы, открывая тонкий край белых зубов, а ресницы вздрогнули в непосильной попытке подняться. Мэй Чансу силился сбросить гнет сонного снадобья, но то оказалось слишком сильным.
- Что же вам снится сейчас, дорогой Чансу? - прошептал Цзинхуань и, приласкав языком губы любовника, сжал плоть крепче, уже настойчиво ведя вниз кулаком. - Кто вам снится?
И случайный вопрос вдруг поднял ветер ревности внутри. Цзинхуань не смог с собой совладать: лишь мельком представленное - воображенное бездумно, в миг любования и нежности, вдруг выдало тайный, подспудный страх. Ведь Мэй Чансу мог отказать ему не по причине привычки к воздержанию, а потому, что кто-то другой оказался более удачлив и получил не только верность в интригах, но и тело.
От гнева в голове на миг помутилось, но потом Цзинхуань опомнился и склонился к любовнику, вновь срывая с его безответных губ поцелуй. Только что свершившийся акт радости плоти не мог скрыть отсутствия следов чужой страсти: эта тонкая кожа не скрыла бы ни любовных отметин, ни синяков и царапин.
Нет, у Цзинхуаня не могло быть соперника! И даже прелестница, навеянная Мэй Чансу весенним сном, растает туманом, стоит советнику очнуться - в объятиях Цзинхуаня.
Он усмехнулся собственным мыслям и взял с изголовья кровати новый флакон с маслом - прежний затерялся в сбитом и смявшемся покрывале.
Масло оказалось жасминовым, и тонкий запах вплелся в сандаловое облако, опутывая Мэй Чансу новым роскошным ароматом. Цзинхуань вдруг подумал, что хочет перепробовать на советнике все масла, подобранные Баньжо - найдя тот единственный, что подойдет ему более остальных.
А сейчас в ладони растекалось жасминовое - и ложилось на плоть Мэй Чансу нежнейшей лаской, согреваясь от движения руки. Пальцы скользили по навершию, оглаживая самые чувствительные места, и дыхание Мэй Чансу вдруг едва заметно сбилось. С губ вновь сорвался стон, в ладони дрогнула, наливаясь сильнее, плоть, и от следующей мысли Цзинхуаню стало жарко.
"Я мог бы ощутить ее на языке". Завороженный этой мыслью, Цзинхуань даже остановил руку, и Мэй Чансу вдруг двинул бедрами навстречу, втираясь в ладонь.
Застонал снова, когда Цзинхуань огладил его плоть, качнулся вверх подбородок, словно бы Мэй Чансу пытался выгнуться навстречу весь, снова затрепетали ресницы, в попытке сказать хоть слово изогнулись губы... Цзинхуань сжал пальцы чуть сильнее, и с губ Мэй Чансу сорвался еще один стон.
Во рту даже расцвело фантомно-соленым вкусом и Цзинхуань сглотнул, останавливая руку. Но Мэй Чансу вдруг едва заметно качнул бедрами, словно желая продолжить движение, и застонал, уже громче, стоило туже сжать его плоть.
По белой коже ползли золотистые блики от свечей, тени сплетались изысканным узором, масло блестело на то и дело выглядывавшем из кулака навершии... Цзинхуань готов был смотреть на это вечно.
Его любовник шевельнулся снова, выдохнув тихий стон - и подбородок качнулся вверх, словно Мэй Чансу пытался выгнуться навстречу весь, снова дрогнули ресницы, чуть приподнимаясь, потом вновь приоткрылись губы. Цзинхуань потер навершие большим пальцем, гладя чувствительную плоть даже не рукой - маслом, и с губ Мэй Чансу сорвался еще один стон.
- Просыпайтесь, - с жадностью, удививший его самого, шепнул Цзинхуань. - Я хочу видеть ваши глаза.
Разумеется, Мэй Чансу не ответил, но на настойчивую ласку отозвалось его тело: дыхание, до того размеренное, стало чаще, на висках влажным блеском проступила испарина. Цзинхуань наклонился и, слегка прикусив припухший твердый сосок, добился новой реакции. Советник со свистом втянул воздух, пошевелился, пытаясь уклониться от тревожащей ласки, а потом сдвинул безвольно лежавшую было руку.
- Да-а... - прошептал Цзинхуань, тут же накрывая ее своей ладонью, переплел пальцы со слабо дрогнувшими в ответ пальцами, и сжал их, на миг пригвождая к постели.
Веки Мэй Чансу приподнялись, открывая затуманенные, лишенные осмысленности глаза. Цзинхуань рывком подтянулся выше, заглядывая в расширенные зрачки, а потом, подчиняясь внезапному желанию, накрыл советника своим телом и вновь поймал поцелуем губы.
По животу скользнула тугая плоть, и вспышка возбуждения, острая, горячая, будто Цзинхуань еще не освобождал сегодня семени, пронзила тело, как молния.
Но гораздо сильнее ударило то, что губы Мэй Чансу едва заметно шевельнулись в ответ, веки доверчиво опустились, а прохладный язык нежно коснулся языка Цзинхуаня, отвечая на ласку. Пальцы стиснули ладонь Цзинхуаня сильнее, и не было сил не углубить поцелуй, не выпить его с губ целиком, погрузившись в приоткрытый рот.
Мэй Чансу отвечал - отвечал, не зная, с кем делит ложе! Отвечал на ласки, опоенный, одурманенный, желал их! Цзинхуань даже застонал, испытав жгучую потребность вновь погрузиться в это тело.
- Вам понравится... - лихорадочно целуя советника, вжимаясь налившейся плотью в его плоть, зашептал он. - Когда придете в себя, обещаю... Вы уже не оттолкнете меня, я не поверю вашим словам о безразличии, слышите? Вы будете принадлежать мне целиком, и вы не пожалеете, клянусь!
В подтверждение своих слов, он снова накрыл губами Мэй Чансу, втянул кожу в рот, и советник вздрогнул всем телом, слабо вскрикнул, а потом, стоило только втереться между бедер, разводя их своими ногами - застонал, словно больше не в силах терпеть. Ладонь в хватке Цзинхуаня дернулась, вынуждая сжать ее сильнее, вжимая в постель, и Мэй Чансу выдохнул что-то неразборчивое, заставив вновь Цзинхуаня вскинуть голову. От жадного взгляда не ускользнул ни выступивший на щеках румянец, ни бездумное скольжение языка по припухшим губам. Советник, наконец, раскрыл глаза и теперь смотрел на Цзинхуаня, едва ли узнавая его...
Покачивая бедрами, лаская своим пахом плоть Мэй Чансу, Цзинхуань нашел свободной рукой сосок советника и сжал его, покручивая в пальцах.
- Вы... ваше... - едва слышно прошелестело в воздухе и Мэй Чансу на мгновение закусил губы, вновь закрывая глаза. - Как... жарко...
Цзинхуань снова потерся пахом о пах, чувствуя, как вздрагивает от соприкосновения плоть Мэй Чансу, а потом, чуть приподнялся на одной руке, с сожалением высвободив другую.
- Смотрите на меня, - позвал он советника, оглаживая его по боку, а потом и бедру. Подхватил ногу, поднял ее, укладывая на себя, и сжал пальцы на ягодице, добиваясь от Мэй Чансу ответа.
Глаза советника распахнулись, и, желая отразиться в них, как в зеркале, Цзинхуань направил свою плоть в расслабленное тело, с усилием и настойчивостью раскрывая под себя задние врата Мэй Чансу.
В этот раз его стон был долгим - и немыслимо сладким, будто советника терзал схожий голод, жестокий, давний. Словно радость плоти действительно долгое время находилась для Мэй Чансу под запретом, или он видел сон, в котором не было места разуму...
- Еще... Ско… рее, - вдруг выдохнул Мэй Чансу, мотнув головой, и облизнул губы, точно его мучила жажда. - Про… шу...
- Думаете, что это сон? - зашептал Цзинхуань, вытаскивая и вкладывая меч в ножны снова, одним толчком, так что Мэй Чансу тихо вскрикнул. - Сладкий, немыслимый весенний сон?
Мэй Чансу не ответил. Его затуманенный взгляд скользнул по лицу Цзинхуаня, губы вновь шевельнулись, но слетевших слова разобрать не получилось. Как будто Мэй Чансу украл их, оставив только для себя.
- Вы мой, - поворачивая лицо советника к себе и удерживая его так, выдохнул Цзинхуань, толкаясь бедрами вперед. - И всегда будете моим.
Губы советника слегка скривились, а на безупречном лбу на мгновение пролегла болезненная складка, будто слова или движение внутри доставили Мэй Чансу дискомфорт, и Цзинхуань тут же замедлился, целуя мягкие губы советника так, словно просил у них прощения.
И лицо у того вновь расслабилось, в тонких чертах проступила тень наслаждения, зацелованный рот вновь приоткрылся, рождая тихий стон, и Цзинхуань, обрадованный этим подтверждением, принялся двигаться размеренно и сильно, каждым ударом плоти ведя любовника к пику наслаждения.
- Вот так, да... - ухватив Мэй Чансу за плечо, вжав того в постель, он жадно смотрел, как еще сильнее мутится туманный взгляд, как пальцы бессильно цепляются за покрывало. Он прижимался животом к твердой плоти советника, скользил по смазанной маслом коже, и Мэй Чансу выгибался, вновь выстанывая что-то неразборчивое. А Цзинхуань снова сходил с ума, от жара и тугой хватки мышц на плоти, от аромата жасмина, смешанного с запахом разгоряченных тел, от тихих стонов. И власть над удовольствием любовника пьянила больше, чем над его жизнью, оказалась слаще, чем месть, о которой он напрочь забыл, захваченный желанием вознести советника к пику, заставить его кончить лишь от того, что Цзинхуань внутри, от того, что именно он ласкает это тело и обладает им!
Мэй Чансу задыхался, точно в самом деле шел дорогой в тысячу шагов: он смотрел на Цзинхуаня и не видел его, пытался ухватиться за его плечи, но руки соскальзывали, не в силах удержать хватку, и Цзинхуань наклонялся, поцелуями выражая свою радость, впитывая кожей дрожь тела, и брал, брал, с каждым ударом плоти вновь сходя с ума.
Он считал удары и вздохи, удерживаясь на самой грани, вслушиваясь в податливое тело, с необыкновенной ясностью узнавая, как все ближе оно подходит к своему пределу. А потом Мэй Чансу содрогнулся и вскрикнул, распахивая глаза, и Цзинхуань рухнул за ним следом, теряясь в раскаленной волне наслаждения.
Казалось, он только на миг прикрыл глаза, а когда снова открыл их, в комнате уже светлело, как перед рассветом. Свечи догорели, угли в жаровне подернулись толстым слоем белого пепла, но воздух все еще хранил тепло, и желания натянуть что-нибудь на плечи, прячась от холода, не возникло.
Поднявшись с постели, Цзинхуань бросил взгляд на советника - тот лежал, раскинув руки по покрывалу: зацелованные губы, припухшие соски, испятнанная следами поцелуев шея, следы семени на животе и синяки от пальцев на бедрах... Облизнул вновь пересохшие губы и решительно отвернулся от кровати, подвязывая на себе нательное платье.
Не стоило оставаться здесь, где он рискует вновь возжелать любовной схватки. Сначала требовалось услышать мнение лекаря, выдержит ли Мэй Чансу новый поединок на ложе и каково вообще его состояние. Не говоря уже о том, что Цзинхуань обещал Ся Цзяну, что вернет ему советника живым и в рассудке. Но ведь они не договаривались - когда...
Он раздвинул двери, ведущие в соседнюю комнату, и сидящий у порога евнух тут же склонился, ожидая приказаний.
продолжение 2
продолжение 3
продолжение 4
продолжение 5
продолжение 6
продолжение 7
продолжение 8
продолжение 9
продолжение 10
продолжение 11
продолжение 12
продолжение 13
продолжение 14
продолжение 15
продолжение 16
продолжение 17
продолжение 18
продолжение 19
продолжение 20
продолжение 21
маленькое праздничное продолжение 22
продолжение 23
продолжение 24
продолжение 25
продолжение 26
продолжение 27
продолжение 28
продолжение 29
продолжение 30
продолжение 31
продолжение 32
продолжение 33
продолжение 34
продолжение 35
продолжение 36
продолжение 37
продолжение 38
продолжение 39
продолжение 40
продолжение 41
продолжение 42
продолжение 43
продолжение 44
продолжение 45
продолжение 46
продолжение 47
продолжение 48
продолжение 49
продолжение 50
продолжение 51
продолжение 52
АПД
продолжение 53
ТВС
-
-
18.03.2021 в 18:45ПОЗДРАВЛЯЮ!
А сейчас аккуратно с закрытыми глазами отписываюсь от комментов, чтобы не схватить спойлеров!
-
-
18.03.2021 в 19:21Кончили все и хорошо, и Юй император, и Цзин на своем месте)
-
-
18.03.2021 в 19:41Вот это хэппи-энд, все кончили, все при деле, внешние приличия соблюдаются, а больше и не нужно😍😍😍
Представила, как они войдут в учебники истории)))
-
-
18.03.2021 в 19:44А только тут оно, или можно где-то поудобней почитать?
-
-
19.03.2021 в 02:55Замечательная, восхитительная работа подошла к логичному завершению, с чем и поздравляю авторов, которые тоже восхитительны в своем воистину достойном Небожителей
чансутрудолюбии. Буду перечитывать в десятый раз и ждать следующих ваших работ.-
-
19.03.2021 в 09:55Не, так Мистеру Приличность норм
Так на него не смотрят все, кому не лень, ага
Очень страстный конец кончать и кончать, за всех, включая Ли Цао радостно и даже спокойно!
Мы очень рады, солнц, что тебе понравилось
И вот ужасно интересно, что ждет героев в далеком будущем, удастся ли очередное пруушение на Чансу, что будет с войной - и не ринется ли на нее Чансу, все-таки он воин в душе да и снаружи теперь
Триумвират их ждет))) И серый кардинал в лице Линь Чэня
в общем очень яркая история, героев которой не хочется бросать!
Рады это слышать! Но полтора года ПЛОТНОЙ работы, и порой на износ требуют, знаете ли, хорошего отдыха)))).
Больше никогда!Le Cygne de feu, ДА!!! Этот счастливый день пришел!!! Правда, мы с Аэрдин еще даже не врубились пока, что все, можно немного расслабиться
буду читать-дочитывать, если не размахнусь на перечитывание
Конечно ))). И потом приходи поговорить, уже можно будет обсудить все и даже больше! Это было такое удовольствие, читать твои комментарии!
Пока целиком больше нигде нет - я должен буду это все еще раз прочитать на предмет возможных косяков, уже свежим взглядом немного, а потом мы выложим текст целиком на АОЗ, ссылку принесем. Но это будет не прямо вот скоро, текст вышел за 200 тыс слов, а это дофига даже по нашем меркам
Aihito, спасибо!
Тань-шань, ужасно приятно это слышать!
Ну, там до внешних приличий, хм... все время Юю придется по рукам бить, но МЧСу зато будет не скучно, да
Enot_XXX, очень надеемся, что оно придется по душе!
Пока только здесь, для выкладки на АОЗ текст еще причесывать придется ))). У нас самих он пока в 6 файлах по главе в каждом
Боже, неужели, и правда, все?kora1975, орать сюда!
потому что эти товарищи нашей кровушки попили знааатноЗамечательная, восхитительная работа подошла к логичному завершению, с чем и поздравляю авторов, которые тоже восхитительны в своем воистину достойном Небожителей чансутрудолюбии.
Огромное спасибо, что читали, были с нами все это время и вообще!!!
-
-
19.03.2021 в 10:19А вообще, вы так долго и настойчиво отнекивались от возможности хэппи энда, что я до последнего ждала какой нибудь подставы, даже когда уюе все было абсолютно очевидно.
Пойду, пожалуй, тоже перечитаю с начала...
Вы выложить на АО3 в ближайшее время не планируете? Чтоб уж одним куском?
-
-
19.03.2021 в 13:04Нихуан жалко. А Чансу теперь свою способность на послах будет применять. Про ритуал с наследниками Цзинхуань так и не узнал?
-
-
19.03.2021 в 14:41Нихуан жалко.
ну, с учетом всего с ней максимально деликатно обошлись
Про ритуал с наследниками Цзинхуань так и не узнал?
да, и довольно долго не узнает
Чансу теперь свою способность на послах будет применять
и не только
Megan K. Cat,
после таких эпичных завершений обычно только одна мысль - блин, как жить дальше
мы еще не осознали)))
я до последнего ждала какой нибудь подставы, даже когда уюе все было абсолютно очевидно
ну, мы обещали хэппи-энд для Юя)))
у МЧС это все-таки скорее слайды о любви к Родине
Вы выложить на АО3 в ближайшее время не планируете? Чтоб уж одним куском?
мы уже упоминали, что собираемся выкладывать на АОЗ - но нескоро и после финальной вычитки
пока только здесь
-
-
19.03.2021 в 16:01Прочел совсем чуть-чуть, но уже вижу, что текст будет силен и прекрасен. Но чесать - конечно, да. Кстати, если вы с соавтором решите, что вам в этом нужна помощь - стучите
-
-
19.03.2021 в 18:27МИ-2, обязательно приду!
Я и так переживала, что, не читая каждую новую главу, я соответственно и не оставляю по комменту к каждой новой части, а додать хотелось. Но когда события очевидно пошли прям ближе к кульминации и так далее - я поняла, что не могу, не хватало на это эпизодическое, но неостанавливаемое напряжение по внутренним ощущениям. Ну, я вроде писала, что стало сложно, бгг, потому что стало слишком хорошо, интересно и напряжённо, а силушки внутренней на переживания - мало. Но мур. С каждым обновлением думала, как не сорваться. Но зфб, реал, все дела... И ВДРУГ. ВЕСНА СРЕДИ ЗИМЫ. ВЫ ЗАКОНЧИЛИ, ААААААААА, ВЫ НЕВЕРОЯТНЫ.
а потом мы выложим текст целиком на АОЗ, ссылку принесем. Но это будет не прямо вот скоро, текст вышел за 200 тыс слов, а это дофига даже по нашем меркам
А, ага, поняла. Тогда скорее всего буду тут.
-
-
19.03.2021 в 20:19Цзинхуань вновь порадовался, что в свое время отказался от мысли сделать советника министром, иначе тому пришлось бы прятать всю красоту под форменной шапкой и положенным по должности лиловым платье
Слава богу! Эти ужасные шапки, бррр.
Правда, кого чиновники боялись больше - нового императора, который в основном молчал на советах, или его брата-военачальника, державшего военное министерство и армии в железном кулаке, Цзинхуань для себя все еще не определил
поют похабные песни про Молчащего императора и его сладкоречивого наставника
Радует видеть, что Цзинхуань серьезно относится к своим способностям.
-
-
19.03.2021 в 22:03-
-
19.03.2021 в 22:06Любопытно, кто подарил Чансу непарные броши-шелкопряды.
Сяо Цзинхуань - счастливый император у которого есть всё: и трон и любимый господин советник.
-
-
20.03.2021 в 14:17Я вчера уже весь текст в телефон кусками запихнул))
очуметь))))
Прочел совсем чуть-чуть, но уже вижу, что текст будет силен и прекрасен
ох, спасибо))) надеемся на это!
если вы с соавтором решите, что вам в этом нужна помощь - стучите
мы обязательно подумаем, спасибо!
Чеди,
все герои весьма канонные в своем развитии
о, вот это отдельно нас волновало очень!)))
понятно, что совсем канон не напишешь, но и в тотальный ООС уходить не хотелось
Все осознанные предложения потом! Сейчас будут только крики!
Как же все здорово и удивительно! «Шепот» это целый роман!
Вчитывалась в каждую строчку! Благодарна за каждое слово!
Пойду отдышусь! А потом на свежую голову напишу что-нибудь более внятное!!
ыыыы
если б не твоя любовь к Юю, мы за это и не сели даже! И вообще, во многом этот текст обязан рождением тебе. И в сложные минуты мы об этом помнили
Le Cygne de feu,
я вроде писала, что стало сложно, бгг, потому что стало слишком хорошо, интересно и напряжённо, а силушки внутренней на переживания - мало
да, мы помним и поэтому терпеливо ждем тебя))) очень нравятся нам твои отзывы
Это же реально не лёгкий ненапряжный для авторов текст, пусть и длинный, а потрясающе кропотливая и талантливая, тяжёлая работа, где огранка у каждого слова, смысла
о да
а потом внутренний критик поднял голову и заверте...
это Юю наплевать, а МЧСу вечно королевство маловато, он смотрит ширше и глыбже
Тогда скорее всего буду тут.
приходите))
momond,
Поздравляю с окончанием этого гигантского труда
ох, спасибо))) мы, признаться, еще даже в качалку не сели толком, не то что раскачиваться начать)))
определенно надо перечитать все вместе, я чувствую, что начала упускать какие-то детали
мы стараемся не думать о том, что найдем, когда будем перечитывать сами
Радует видеть, что Цзинхуань серьезно относится к своим способностям
о да! Цзинхуань очень серьезен в этом вопросе - и отец, и жена ему объяснили все очень доходчиво
он каждый день благодарит небо, что на МЧС не действует
ЛидДен,
Шедевр!
спасибо!
Kelly Green,
Спасибо авторам и мои поздравления с окончанием этого монументального труда!
ох, спасибо))) монументальный - это точно
Любопытно, кто подарил Чансу непарные броши-шелкопряды. Уж не Линь Чэнь ли отметил его хорошее поведение?
бинго!
а пока броши
Сяо Цзинхуань - счастливый император у которого есть всё: и трон и любимый господин советник
если император счастлив - и народу легче (с)
-
-
20.03.2021 в 15:13-
-
20.03.2021 в 16:33-
-
20.03.2021 в 17:06Я понимаю, что со своими комментариями совершенно опоздала, но всё же хотелось сказать напоследок.
- И если ты сейчас устранишь ценой своей жизни принца Юя и посадишь своего Водяного Буйвола хотя бы в Восточный дворец, ты лично лишишь свою драгоценную Великую Лян сразу двух опытных полководцев, - буднично закончил он. - Потому что твой Цзинъянь будет вынужден сидеть в столице, прикованный к трону золотой цепью, вместо того, чтобы навести порядок в армии и самолично возглавить войска. Ешь. Прекрасно. Эти рассуждения о стратегии и описание кушаний стола просто завораживают. Вроде, и между делом, а так детально и вкусно. Я в очередной раз каюсь, поскольку слабо владею каноном и не могу судить, был ли такой политический расклад там или это всецело изумительная игра соавторов. Но если это последнее, то - моё восхищение.
- Что, если именно Сяо Сюань подарил ее сыну возможность влиять и на ханьцев тоже? - закончил тот. - А ханьцы - это и Дунхай, и Ецинь, и Южная Чу…
В отличие от Великой Юй, где хуа издавна смешались с другими кочевниками - тоба, жужанями и прочими. Значит ли это, что?.. Чансу на миг зажмурился Мда, грандиозненько задумано. Практически карт-бланш на объединение земель, подчинение соседей и так по мелочи и создание огромной империи, причём с безотказным механизмом подчинения и контроля, то бишь, чтобы всё это не развалилось. Да, советник, у вас до конца долгой и здоровой жизни будет, чем заняться.
Чансу чуть не поперхнулся.
- Но династия не прервется, - осознал он, поднимая взгляд на усмехающегося Чэня, - если внуки Цзинъяня будут достаточно близки к трону. Если у самого Цзинъяня будет положение, и его дети будут на нужных должностях при дворе… Да, камень несомненно хорош. Не сомневаюсь, что Чансу мастерски сможет им сыграть, удерживая в тени.
Чансу проверил, чтобы намокшее платье ничего не открывало взгляду, и для верности положил руку на колени, удерживая ткань на месте.
- Не мог еще немного с ним поспорить, - проворчал он, снова откидывая голову на край. - Заходи. Как завораживает. Разморенный Чансу, с откинутой на край бочки головой... Невозможно отвести взгляд...
Я видел бронзовую ванну, будешь себя хорошо вести, подарю тебе такую же.
- А если буду плохо, отберешь эту? - бездумно пошутил Чансу Улыбнуло, и поедание последнего рулетика, чтоб Чэню не достался. Ах эти чудесные мелочи.
Горячая вода словно плавила кожу, а Чэнь еще и уронил в воду пару капель принесенного с собой масла, и теперь та пахла летними травами и солнцем. Вот-вот, про бокальчик я и говорила, в который что-то всыпали.)))
Чансу попробовал представить, как Цзинхуань и Яо Чуньин встретились. Как пятый принц вообще рассмотрел простолюдина, обладающего целым набором странностей - сумел понять и принять их? Да, жаль, что об этом история умалчивает, а было бы весьма интересно узнать, как. Да и история самого чудаковатого лекаря прошла вскользь, а интересны были бы подробности))))).
Горячая вода обнимала тело, согревая даже мысли, и где-то в глубине разума казалось, что все происходящее только сон, и вот-вот двери раздвинутся, зашелестят дорогие шелка и раздастся голос Цзинхуаня… А маслице-то Чэня подействовало, вот теперь пора баиньки, для закрепления результата, так сказать.
- Нет, Фэй Лю будет спать в своей постели, а не здесь! И Чжэнь Пин тоже. И командующий Мэн сегодня будет спать в своем доме, а не здесь… Ну конечно, к Чансу сейчас змей приползёт, а тут...
- Отдыхай. Теперь тебе некуда спешить. Ах, как тепло от этих простых слов. Просто тихая радость.
-
-
20.03.2021 в 22:19и они самые опасные противники друг для друга, потому что знают друг друга ближе всего Тем и интересно наблюдать за их дуэлью, но, думается, однозначно победит Чэнь. Его мотивация перекрывает асе возможные - жизнь. Жизнь Чансу, и за это он будет биться, отметая все условности и правила.
Его оплело уже по самые плечи, и золотистая чешуя мерцала в отблесках свечей, и ее можно было бы коснуться ладонью, если бы руки не оказались прижаты к телу. Золотистые кольца мягко сдавливали Чансу в ритме этих движений, по чешуе прокатывались алые огненные блики, и становилось все жарче - от объятий или от шепота Цзинхуаня, Невероятно красиво! Невозможно глаз отвести... золотистая чешуя в отблеске свечей... алые всполохи... Невероятно прекрасно...
- Нет… - от отвращения к себе затошнило, а кольца уже рассыпались - распадались пеплом, и Сяо Цзинхуань начал заваливаться на него, неловкий и нестерпимо тяжелый... Вот, советник, все ваши желания, все ваши страхи... Невозможно лгать самому себе - вы действительно этого хотите... вы действительно этого не сделаете...
Двери с тихим шорохом раздвинулись, и на пороге комнаты появился Чэнь с зажженной свечой в руке. Мгновенно среагировал, наверняка знал эффект, что и не отрицает, и ждал пробуждения, а может, и точно знал, когда Чансу проснётся.
- Я уже все понял! - резко перебил его Чансу, злясь на себя, на Чэня, на проклятых этих жуков, на хуа с их тайнами… на весь мир! - Принц Юй мне нужен, и меня будет к нему тянуть, особенно после всего случившегося, и не было никакого вина Цинсы-Жао, и возбуждающих снадобий не было, вот почему он так улыбался, это все я, я сам…
Чэнь вдруг ухватил его за плечи, потянул к себе и прижал к груди, успокаивая объятием. Понимание накрыло, следом отчаяние накатило... и какая-то безысходность
- Не самый плохой вариант, Чансу, - тихо шепнул он, осторожно гладя по спине другой рукой. - Посмотри на это с другой стороны. Ты будешь жить, и у меня будет достаточно времени, чтобы решить новую задачу… Вот-вот, так закаляется клинок булатный (с), сначала отключить сознание и дать чувствам оглушить, практически раздавить, а потом подставить плечо, не дав окончательно упасть, и осторожненько так вывернуть наизнанку - помоги мне, поживи пока так, а я обязательно найду средство... Ага, как же, найдёт он! Что искать, когда там кровь и энергия, как с этим бороться? Но Чансу сейчас не в том состоянии, чтобы анализировать. Сам факт незыблемой скалы под названием Чэнь среди сбесившегося океана чувств, событий, эмоций, с грохотом рушащихся планов, с неожиданно обретенным шансом, сильный ход от Чэня, хоть и жесткий. Но с упрямым другом только так - быстро и сразу. В долгую у Чэня не хватит ни терпения, ни времени, ни сил играть против Чансу, да и нет желания. Поэтому жёстко и быстро. И вот это всё - это не самый плохой вариант, дай мне время, скоро война, он не сможет насытиться тобой, и лекарства мои тебе не нравятся, но работают (так сказать, работа с возражениями) - аргументы и факты, слишком очевидные, чтобы сейчас анализировать, и слишком откровенно загоняющие в нужное направление.
Но Мэй Чансу слишком хорошо знал, сколь низко он пал с этой вершины. И признать свою личность перед Цзинъянем было все равно что взглянуть в “зеркало истины”, исчезновение которого у первого императора в династии якобы и привело к созданию управлению Сюаньцзин. Ах, какой штрих)))))
- Но войну это не отменит, - Линь Чэнь перехватил руки, теперь сжав Чансу плечи - стиснув до боли, будто зная, что только боль может привести его в чувство! - Сяо Цзинъянь не сможет разорваться между троном и армией, а ему еще чиновников придется держать в узде! А что будешь делать ты, зная, что часть забот можно было доверить Цзинхуаню? Зная, что его способности могли бы принести пользу? Что будешь делать ты? Да, где во всём этом ты, Линь Шу? Где ты? Ну же, приди в себя! Включи мозги! Выбери наилучший вариант в этой ситуации с позиции советника, радеющего за страну! Хватит себя жалеть и упиваться самоуничижением!
Да, Чэнь, круто ны с ним, но действенно. Истинный целитель.
От этого резко прояснилось в голове, словно от перезвона храмовых колоколов и колокольчиков, которым отгоняли неупокоенных, вечно горюющих призраков. Чансу только сейчас осознал, что стоит босиком на влажных от тумана досках крыльца, и что на лице тоже оседают капельки воды, и рукоять меча оплетена тонкими ремешками. И выскочившего из дома Фэй Лю тоже заметил только сейчас.и не смей уходить на ту сторону! Ты здесь, ты больше не горюющий призрак средь людей. Ты чувствуешь, дышишь, ощущаешь жизнь этого мира... Чэнь, ты гений! Так вправлять мозги... Потрясающе.
Слуги и впрямь сбежались на шум: ладно Ли Ган и Чжэнь Пин… даже тетушка Цзи стояла на веранде, прижимая ладонь ко рту, словно боясь и звук произнести. Мммм, как трогательно))))
А ты, - он посмотрел на Чансу, снова вздохнул и повел его одеваться, - садись за свои бумаги, раз уж встал ни свет, ни заря. Хоть какая-то польза будет.
Совета он послушался, и день покатился своим чередом, накатанной, давно знакомой рутиной. Но рядом с Чэнем не раздражал даже обильный завтрак, тем более, что теперь его можно было разделить не на двоих, а на троих. И это верно, после такой шоковой терапии нужен покой и монотонная привычная работа, чтобы оклематься и прийти в себя, вновь обретя равновесие, только с новым осознанием.
- Ваше высочество, я… - начал он, но в тот же миг Цзинъянь встряхнул его так, что клацнули зубы.
- Какое еще высочество?! - Цзинъянь схватил его за плечи и, отодвинув от себя, требовательно посмотрел в глаза. - Еще поклон мне тут отмерь и пролепечи что-нибудь самоуничижительное! А вот еще один промыватель мозгов, хотя, скорее, вытрясатель. Но упрямому советнику это сейчас и надо. А как он переживал, ожидая друга, перебирал возможности, каскол при дворе.
- Как ты посмел не позвать меня на помощь?! Зачем принял весь удар на себя? Думал, я не смогу удержаться? Или пытался меня так защитить? И если бы не Цзинхуань… Ты что, действительно посчитал, я не узнаю? Не узнаю тебя с другим лицом?
По правде сказать, Чансу очень на это рассчитывал, потому что от прежнего Линь Шу, он был уверен, остался только пепел.
- Ты плачешь? - Цзинъянь вновь отстранил его от себя, а потом вдруг просиял на миг прежней яркой и светлой улыбкой и стер пальцами единственную слезу, преступно покинувшую глаза Чансу. Как пронзительно, просто слов нет. Только чувства, только комок в горле...
сяо Шу, Мэй Чансу, Су Чжэ - каким бы именем ты ни звал себя, не имеет значения! - живи! Только живи, слышишь? Твой огонь должен светить нашим потомкам, всей Великой Лян, а не погаснуть во тьме! Неважно, кто будет на троне, слышишь? Боже, ну как ещё можно докричаться до него, достучаться?! Живи! Что бы ты не делал, кем бы ты ни был - живи! Только живи...
- Ну наконец-то! - с явным облегчением выдохнул Линь Чэнь. - Пойду, согрею чаю. А вот Чэнь как в кинотеатре на первом ряду. Всё? Кино закончилось? Пойду чаю попью. Умора))))))
Его шаги уже стихли, когда Цзинъянь, судорожно сжимавший Чансу в объятиях, вдруг усмехнулся.
- Он что, всегда такой? - шепнул он. - Как ты его столько лет терпишь, а, сяо Шу?
Чансу сначала даже не понял, что именно смутило Цзинъяня.
- Да он всегда такой, ничего нового, - только через мгновение, усмехнувшись, пробормотал он и аккуратно выпутался из объятий, запоздало вспомнив, чем это могло грозить другу. Ага, советник, вы с обнимашками-то поаккуратней, а то у Чэня пилюль-то на всех не хватит))))))
-
-
20.03.2021 в 22:19- Даже думать не смей, сяо Шу, - вдруг отчеканил Цзинъянь. - Ты ошибаешься, если думаешь, что я забыл, с каким взглядом ты убиваешь.Какой замечательный момент. Цзин помнит и понимает, а Чансу стал таким читаемым сяо Шу. Чудесная сцена.
- И узда от его сердца всегда будет в твоих руках, Чансу, - с невинным видом напомнил Линь Чэнь. - К тому же, принц Юй избавит ваше высочество от необходимости сидеть на троне, а этой участи я даже врагу не пожелал бы.
- Да, сяо Шу, - поддержал того Цзинъянь, словно сговорившись. - Ты и раньше имел на Цзинхуаня очень большое влияние, а теперь…
- Пусть ваше высочество простит недостойного, что вас перебивает, - вновь вклинился в разговор Чэнь, - но, полагаю, я вряд ли ошибусь, если предположу, что Чансу станет фактическим императором Великой Лян.
- Да, - улыбаясь, кивнул Цзинъянь. - Мне очень нравится эта мысль.
В кои-то веки потеряв дар речи, Чансу смотрел на них, как на двух сумасшедших. Вот это спелись, называется. И договорились до
зелёных чертейЧансу - император Великой Лян. А что, все за: и Юй (рядом с собой), и Чэнь, и Цзин, осталась самая малость - уломать этого самого императора))))) Но взялись они круто. Хотя с Чансу, как показывает практика, так и надо))). Пока в себя не пришёл от планов друзей))))))- Да я прослыву вторым Лун Яном! - наконец пришел в себя Чансу, но Цзинъянь вдруг усмехнулся. Снова.
- Ты столь прекрасен в новом облике, сяо Шу, - сказал он мягко, - и так притягателен, что прослыл бы им, даже если бы на трон взошел я. Ах, полно, советник, смиритесь уже, от вас действительно глаз не оторвать и без всякого там яда.
- Матушка сетовала, что не в силах приготовить их во дворце, и обошлась какой-то безумно горькой дрянью.
- Вероятно, настоем камфоры, - Чэнь заметно просветлел.
- Доверяюсь вашему мнению, мастер Линь, - чуть склонил голову Цзинъянь Весьма осведомлённая и дальновидная женщина.А откуда она вообще знает об этих пилюлях, и что они в таком случае помогают? Сына предварительно напоила, ну мало ли что.)))))
- Ну, и какой у нас теперь план? Гениально! Заморочить человека, сбить с толку, наговорить всяких глупостей(ну это так с его понимания), всё решить за него (а вот это уже бесит), а теперь - какой у нас план! Великолепно!
- Вместо того, чтобы решать, как именно умрешь, - а Чэнь продолжал вскрывать больное место, точно острейшим лекарским ножом, - лучше бы поел, как следует. Вот уж любитель потоптаться на любимых мозолях. Не лекарь, а садист какой-то))))) Еще и профессиональный манипулятор, вот он как с Цзинем. Ну логично, друг у Чансу таким и должен быть, чтоб с самим советником совладать.
Цзинъянь немедленно положил ему на тарелку несколько мясных колобков и вымоченные в уксусе с медом стебельки бамбука. Помнил, значит, до сих пор. Ах как греет душу. Мимолётно, но так значимо и душевно.
- Наслаждайтесь, - пробормотал Чансу, всерьез думая, что даже в павильоне на ивовом острове у него было больше свободы, чем в собственном доме. Ну а вы как хотели, господин советник? Вас круто взяли в оборот, зная ваше упрямство, и не собираются отступать. Скажите спасибо, что им в голову не приходит вас связать и к Юю отправить. Вот сидят, уговаривают, доводы приводят, а вы кочевряжитесь.)))))))
- И не нужно напоминать, что ты можешь солгать. Во-первых, я пойму, во-вторых, кем бы ты себя ни считал, ты стараешься держать слово. Особенно сказанное тобой вслух. Да, с Чэнем трудно играть, когда он так легко может просчитать твои ходы. Друг становится опасным "противником". Да и как Чансу не злиться, когда его только что не с палками и улюлюканьем загоняют в угол.)) Ищет другое решение и не находит. Остаётся только ждать.
К счастью, шестой принц Северной Янь, Гао Хэн, возведенный в достоинство наследника около двух лет назад, продолжал привычно доверять сведениям, изредка приходившим от Мэй Чансу, Принц Гао Хэн... это же император Бэй Ци Ючжу? Правда, императором Северной Ци был недолго, семь лет, кажется. Как здорово видеть здесь реальных людей! Соавторы, вы - чудо!
- Так ведь это же хоу Янь уговорил княжну Цинхэ нам помочь! - воскликнул он, хлопая себя ладонями по коленям. - Мы даже не представляли, что той удастся так хорошо разведать расположение павильонов в усадьбе, жаль только, это не смогло помочь тебе, сяо Шу, Ах вот как, а я и не знала, откуда ноги росли того визита. А теперь вот как, оказывается. А как хоу Янь мог вообще догадаться, что Чансу у Юя заперт? Или я что-то подзабыла, надо перечитать)))
На просьбу о посещении Янь Цюэ откликнулся в тот же день. Хотел бы Чансу узнать, повел ли и бровью старый посол, когда Цзинъянь открыл перед ним двери потайного хода, но он совершенно не изменил своей невозмутимости, когда считавшийся мертвым Су Чжэ встретил их у себя.
На траурные ленты, которые уже начали снимать с дома слуги, он, во всяком случае, смотрел чуть ли не весело.
- Я вижу, господин Су все еще осенен благоволением князей Юньнани, даже будучи официально мертвым, - небрежно заметил Янь Цюэ после того, как первые пара чашек пу ча были выпиты. - Приятно стать третьим лицом в Цзиньлине, кто попробовал весенний сбор. Ах ты,
старый пенёкстарый хоу, невозмутимый, зараза такая! Потрясающий! Вот только таким и быть дипломатами, переговорщиками и послами. Наверняка всё давно понял и просчитал. А ещё и язва. Видите ли, намекает он.))))))Чансу вновь испытал невыносимое сожаление, что не может ответить Нихуан на ее преданность и верность - даже мертвому. А вот это да - очень жаль и несправедливо по отношению к ней. Такая любовь...
-
-
21.03.2021 в 01:55- Да, Цзу Сяочжэнь и Ло Типо долго добивались этого, - Чансу кивнул. - Но учитывая, что мать Ло Типо была кормилицей императора Жэньгана с самого его рождения… я даже удивлен, что господин Хулю продержался так долго. Мда, там своя кухня была, но итог стал печальным для всех.
Снова показать молодежи, на что способен подлинный мастер, и стать для них образцом на долгие века - не это ли лучшее наставление?
- Я вижу, смерть нимало не уменьшила красноречия и способности убеждать господина Су, - Янь Цюэ вздохнул, откровенно сдаваясь. Один искушает, другой язвит - какая прелесть))))
После окончания обсуждения столь важных тем хоу Янь почти сразу засобирался домой, напоследок пригласив Чансу на свой день рождения, “в случае, если господин Су к тому времени уже вернется в мир живых”. Да, Чансу только на дни рождения приглашать)))))))
Положительно, в этом высохшем имбире было куда больше остроты, чем во большинстве свежих. О, несомненно! Этот товарищ сможет поставить всех... на уши. И Чансу, вот упёртый зверь, подстраховаться решил. Да, жаль, Чэня рядом не было, он бы сразу сообразил что к чему. Хотя, если брать этот расклад, то ход прекрасный.
Утром в усадьбу Су в сопровождении охраны приехали сразу несколько императорских евнухов и привезли указ императора о наделении кэцина Су Чжэ правом носить гуань из нефрита и серебра - за особые услуги драконьему трону. Драгоценные заколки для волос даровались в придачу к указу, каждая в отдельной сандаловой шкатулке.
Чансу едва ли не зубами скрипел, принимая от евнухов столь почетный знак милости императора и не испытывая сомнений, кому именно он был обязан решением вопроса "оставаться мертвым или нет". Ну вот кто бы сомневался! Началось! Всё, господин советник, полетели коту под хвост ваши планы остаться в тени. Юй прелесть, не стал тянуть кота за все подробности, а вот так прям сходу. Кэцин - это приглашённый сановник, если я не ошибаюсь, да теперь и особо отмеченный императором. Вот так! Вы еще и сделку не заключили, дорогой советник, а вас уже на невидимой, но прочной верёвочке ближе к себе подтаскивают))))) А сандаловые шкатулки! Это же сама по себе драгоценность. Только император и члены императорской семьи могли пользоваться предметами из сандала. Истинно царский подарок - сандал, серебро(вообще-то женский металл с иньской энергией, но первый, после золота) и нефрит (воплощение идеальной личности, а так же символ здоровья, долгой жизни и покровительства Небес). Золото стоит дорого, нефрит же бесценен(с)
А когда выяснилось, что в серебряную заколку помимо нефрита вставлены идеально ровные капли янтаря, у Чансу в глазах аж потемнело от ярости.
Это было даже возмутительней бронзовой ванны! О, я янтарь, случайно, не красный был?)))))) Капли крови дракона. Воистину - привилегия только императора и близкого окружения. Что там золотая заколка, так, побрякушка.
что кэцину Су даровано право основать новый дворянский род и взять себе новое имя, если он сможет предоставить в министерство финансов документы, подтверждающие его право владения необходимым количеством земли. Мда, что тут скажешь - Юй есть Юй.)))) Осыпает милостями и пытается возродить то, что вовсю упирается.
- Ты даже не поедешь верхом? - проворчал Чансу, уже пересекая двор. - На тебя не похоже.
- Не хочу, чтобы ты выпрыгнул где-нибудь на полдороге, передумав, - широко усмехнулся Цзинъянь, и Чансу пихнул его локтем в бок.
- Даже хорошо, что ты не наследный принц, и я могу тебя ударить, - мстительно заявил он, залезая в повозку и двигаясь, чтобы дать другу место. Очаровательно! Их беззлобная пикировка. Как в старые добрые времена. И чтобы не сбежал)))))) Чансу, конечно, может. но вот смысл? Юй разрушил все планы тихо-мирно отсидеться в тени (а то и улизнуть из столицы, возникни такое желание). Грядут большие перемены, и это уже не остановить.
Цзинхуань не сможет его заставить. Чансу не сделает ничего против собственной воли.
Он приехал сюда заключать сделку. И всё. Это он сейчас себе говорит? Это угроза или обещание? Или самовнушение? Да пофиг, не прокатит))))))
- Благодарю, - кивнул Цзинъянь, а Чансу даже прикрыл глаза, чувствуя запах знакомых благовоний.
Рука потянулась к парчовому мешочку на поясе, в котором Чансу носил Чэневы пилюли - и только потом он вспомнил, что друг лично отобрал его вчера вечером, ругаясь на злоупотребление снадобьем, не рассчитанным на столь частое применение. Запах, павильон... Чэнь прекрасно знал, что делал, вовремя отобрал пилюльки. Да и зачем они, когда лекарство прямо перед тобой стоит и жаждет быть принятым.
- Седьмой брат, - с легкой заминкой проговорил Сяо Цзинхуань. - Господин Су. Какой неожиданный визит. Ну конечно! Ну очень неожиданно. Вот прям совсем не ожидал, а они с чего-то приперлись. И чего им надо - понятия не имею. Ну да, ну да)))))
Он выглядел плохо. Темные круги под глазами, никакого торжества во взгляде - скорее печаль, да и общий вид скорее кричал об усталости, чем свидетельствовал об обретении желаемого. Собственно, как я и думала. Выглядит плохо.
За спиной Цзинхуаня стоял Ли Цао, и вот евнух выглядел точно так же, каким его помнил Чансу, несмотря на тот допрос с пристрастием, о котором упомянул Шан Юньцзюнь. Неужели Чансу обманули? О, а вот и Ли Цао, наша тёмная лошадка и вполне себе в хорошем состоянии.
- Разве? - получилось резче, чем хотелось. - Мне показалось, что после подобной награды приехать с благодарностью будет вполне уместно. Или мы оторвали ваше высочество от важных дел? Резче? Да Чансу его придушить готов за такую щедрость, за то, что доламывает и так разрушенные планы, за то, что... разгорается огонь...
Думаю, уже особой роли не играет, если по последней главе напишу позже))
-
-
21.03.2021 в 22:50- Зависит от того, насколько вы хотите, чтобы ваше правление стало долгим и успешным, ваше высочество, - как можно спокойнее произнес он. О, прям вот так, в открытую... На Чансу не похоже, хотя... пришло время чёткой расстановки приоритетов. И если советник решил пойти на сделку, то постарается максимально выгодно выкрутить ситуацию в пользу Цзина, холодно и цинично. От этого зависит не только будущее друга, но и самой страны.
Но как же он сломал волю отца - убеждением или чудесным даром, полученным с кровью матери? Неужели двенадцать лет боли и напряженной работы Линь Шу значили столько же, сколько несколько слов сына Линлун? Трудно поверить, горько осознать, но... причина всё равно вы, советник. Горько, но с точки зрения советника Су, цель практически достигнута, а уж каким способом...
Неужто и впрямь не было другого выхода, кроме как попытаться выиграть стране - и Цзинъяню с Линь Чэнем - необходимое время? Мда.. убрать скорее Цзиня на границу, убрать с такой же скоростью Яня в посольство, еще бы вывести из-под удара Му Нихуан, обеспечив, в случае чего, поддержку её армии Цзиню... Время... теперь оно есть... Чэнь не меньший гений, чем Чансу. Скорее всего, он ничего не сможет найти в качестве антидота, но, возможно, сможет прийти к пониманию механизма сдерживания. Ведь если, по сути, это химия, то, возможно, капля крови Чансу да в термоядерной пилюльке Чэня если не полностью защитит, то хотя бы даст временное невосприятие голоса или слабое подчинение, быстро проходящее. И уж для пяти-десяти самых близких и значимых людей это можно было бы сделать.))))) Можно потерпеть.
- Скажем так, Чансу, - произнес Цзинхуань устало, почти обреченно, будто понимая, чем грозит ему признание, - я просто умею говорить. Прямее не бывает, открытым текстом и при Цзине, не важно, понял тот или нет. Сильный ход. И демонстрация невиданного доверия и откровения, и силы, своих возможностей с дальнейшими выводами, и угрозы , опять-таки с вытекающими выводами.
Он не имел права рассказывать Цзинхуаню того, что знал от Чэня. Этот камень просто не имел цены, и его следовало хранить в рукаве до последнего, Да, такое надо хранить в тайне до последнего, пожалуй, единственный действенный рычаг давления на Юя, но который сработает только один раз.
ответить на правду правдой...
- Необыкновенная способность, - согласился он, глядя Цзинхуаню прямо в глаза. - Одновременно и полезная, и опасная, не так ли?
Все лишнее словно отсеклось: краски, запахи, теплота нефритовой чашки в руке, шорох листьев и звук дыхания. Чансу смотрел, как на лице Цзинхуаня отражается понимание, как оно расцветает удивлением, облегчением, надеждой, и как складываются в слабую усмешку губы, вкус которых он помнил так хорошо. Ах эта магия притяжения. А какое облегчение для Юя! Чансу понимает. Он не один на один со своим смертоносным даром, он может разделить осознание этого с человеком, ставшим настолько близким, с которым он планирует делить жизнь.
- Вы знаете, чего я желаю, Чансу, - оборвал его Цзинхуань и усмехнулся шире. - Иначе бы вас не сопровождал Цзинъянь.Какой там трон, когда Чансу вот он, в двух шагах. Такой желанный, что аж зубы сводит. Чем уж там пичкал его маленький лекарь, но явно не столь эффективным, как у Чэня. И сейчас... просто невозможно будет остановиться... и плевать на Цзиня))))
- О вашей женитьбе на Му Нихуан не может идти и речи.
От неожиданности Чансу чуть не выплюнул чай. Со стороны Цзинъяня донесся невнятный сдавленный звук, так что, похоже, предсказанное "неловко" оказалось досадным преуменьшением. Ну кто б сомневался! Практически выведя Чансу из тени, Юй сразу расставляет флажки. Не даст советнику ни единого шанса срулить с темы отношений. Так это ещё и армия, огромная сила. Окажись она в руках Чансу, да туда ещё и Цзиня... Тогда зачем вам будет нужен Лавассер?(с) Да с такой военной мощью, с гением Чэня и Чансу, с послом хоу Янем... Юй тут как бы вообще не при делах, даже Цзин будет выглядеть марионеткой в руках своего серого кардинала.
Когда неминуемое произойдет, я жду, что супруга Цзин останется во дворце. Ах ты.... Матерью шантажировать!Впрочем, больше нечем, может, конечно, ещё и самим Чансу, но мать... Юй прекрасно понимает расклад, и Чансу напрасно усомнился в его хватке. И, по большому счёту, предсказуемо. Разве советник не мог это просчитать? Это же очевидно. Мать Цзина и так во дворце и упускать такой рычаг управления армией и упрямым, прямолинейным братом, которого многие были бы рады видеть на драконьем троне, было бы преступной глупостью со стороны Юя. К тому же, зная её характер, он привязывает её к своему наследнику. Если родится мальчик, то е неё будет словно два сына, вражды между которыми она бы не хотела. Хотя я могу и идеализировать. Вывезти супругу Цзин из дворца не получиться, Юй вцепился мёртвой хваткой, остается только выжать максимум из ситуации. Если Юй добьётся для нее титула императрицы, то в дальнейшем - вдовствующая императрица. Выше некуда. Да и у Нихуан, думаю, выбора не будет.
проговорил Цзинхуань, а затем вдруг помрачнел и, вздохнув, одним глотком выпил свой чай. - К несчастью, моя супруга нездорова. Чуньин уверяет меня, что ребенку ничего не угрожает, Значит, не смог или пока времени мало прошло, надо еще пробовать и еще. Возможно, он сможет купировать большую часть своего воздействия. Для него самого это очень важно, как мне кажется. Камень с души убрать.
- Заверяю дорогого брата, что наставница моего сына будет пользоваться всем возможным почетом и уважением, - взглянул на него Цзинхуань. Ну да, ну да... За правильно надетой короной цепей не видно, как однажды сделала я вывод.
-
-
22.03.2021 в 01:25Никаких весенних схваток на драконьем троне - это требовалось озвучивать заранее или нет? О, вот это надо оговаривать в первую очередь!
И жить в Запретном городе не собираюсь.
Цзинхуань только беззаботно кивнул. Ага! Это пока)))) Пока всё немного не устаканится. А потом дело дойдёт до смежных покоев в императорском дворце, возвращении имени и дарования титула хань))))
Цзинхуань вдруг поднялся на ноги. Подойдя к Чансу, он остановился у него за спиной, а потом вдруг положил ладони ему на плечи и нежно провел большими пальцами вверх по шее. Такое да при Цзине! Вот и поговорили про приличия)))))
- Ваше высочество, - вдруг шагнул вперед Ли Цао и согнулся в поклоне. - Ничтожный просит возможности поговорить с принцем Цзином. Ну, этот как всегда - в нужном месте, в нужное время. А то там Цзин уже сквозь землю провалиться готов, наверное. И уйти не может, бросив Чансу на съедение, и наблюдать за всем этим откровением невыносимо)))))
Цзинъянь удивленно поднял брови.
- Дорогой брат? - иронично переспросил он. Да Юй сейчас вообще весь мир любит)))))
- Это по вашему приказу Ли Цао увел Цзинъяня прочь? - выдохнул он, желая прояснить самое последнее между ними. Ой, ну уж это прям так важно сейчас))
Ли Цао всегда хотел сделать карьеру в армии, Евнух? В армии? Ну, наверное, может, но... евнухов за полноценных мужчин не считали. Если только как простой солдат. Он парень талантливый и способный, но кто пойдёт за евнухом? Возможно, прояви он себя в бою или стратегии, постепенно заслужив уважение соратников... Наверное, возможно. Но слава, конечно, что в армии великой Лян командуют евнухи...
- Бери повозку и езжай домой, - шепнул другу он. - Иначе вместо внятного разговора Цзинхуань так и будет все сводить к непристойностям. Я не хочу, чтобы ты смущался из-за меня. Ага! А так он с вами, советник, будет богословские беседы вести)))
- Иди уже, - весело сказал он, - обратную дорогу я найду сам. Цзин ну вот прям искренне рад за друга))) Осталось только сказать - совет вам да любовь!))))))
- Значит, вы тоже меня хотите? О да, это до последнего беспокоило Юя и сейчас он, должно быть, счастлив, осознавая, что у него есть если не любовь, то определённо взаимное желание.
- Нет, в предписанные астрологами дни - к наложницам. Я сочувствую госпоже Чжу, но вам непременно понадобятся и другие жены, - напомнил он. - К тому же, династические браки способствуют укреплению отношений с сопредельными государствами. Ну вот, только отдышался и опять давай наставлять)))
он не чувствовал холода, даже в отсутствие жаровень поблизости, и причиной тому был не только теплый день. Зуд под кожей унялся, и всё будто улеглось на нужные полки - мысли, эмоции, планы... Ну, собственно, вот он - баланс в действии.
Впервые за последние десять лет Чансу смотрел в будущее с интересом.- Мы только начинаем. и как же это греет душу, ради этого не хочется покидать эту историю, хочется заглянуть чуть дальше и увидеть... да столько всего впереди - войн и побед, интриг и заговоров... и мягкого дуновения ветра, который пришёл и разогнал облака.
-
-
22.03.2021 в 02:33Эпилог... Вот не скажу, что неожиданно, но... так быстро... И знаете... да простят меня постоянные читатели, а от вас, дорогие соавторы, приму смиренно и чашу, хотя Цзиня рядом и не будет, но всё равно скажу.
Еще столько недосказано, еще столько недо мысленно, ещё так мало посопротивлялся Чансу, ещё так мало поуламывал его Юй. Так не хватает язвительности Чэня. Как вообще обставили "воскрешение" Чансу, как зачитали указ об оправдании Чиянь. Как потрепыхалась, но безрезультатно Нихуан, и мог ли Чансу предотвратить внушение, поговорили ли они. Смог ли исправить, что натворил с женой, и кто родился - мальчик или девочка? Как там хоу Янь? Что с Ли Цао? Хотя это уже заход на второй том)))) Но сейчас так всё быстро раскручивается, так стремительно и... словно песок меж пальцев... Раз и всё... Вот сдаётся мне, что был другой эпилог, вернее, он мог бы быть несколько позже, но... Дорога утомляет и хочется уже прийти домой, облегчённо выдохнув, осознав, что путь закончен. Возможно, отдохнув и оглянувшись на пройденный путь, в конце захочется рассказать больше подробностей))) Совсем чуть-чуть. Но, думаю, перебирая события финала,как жемчужины, это доставит огромное удовольствие всем.
Правда, кого чиновники боялись больше - нового императора, который в основном молчал на советах, или его брата-военачальника, державшего военное министерство и армии в железном кулаке, Цзинхуань для себя все еще не определил. Скорее, того, кто за этими двумя стоял)))
- Ваш лекарь заверил меня, что ваше соитие с одной из этих женщин пойдет вам на пользу. Яо Чуньин согласился с его словами, и к тому же, я хотел бы присутствовать при этом… - Чансу возмущенно задохнулся, и Цзинхуань, не утерпев, сорвал с его губ быстрый поцелуй. - Долг перед предками, помните? Вот уж наглость)))) Ну, допустим, долг перед предками, но ваше величество, вы-то тут причём?
- Пусть думают, что Великая Лян не готова к войне.
Мэй Чансу чуть повернул голову, словно отворачиваясь, но на самом деле открывая шею, и Цзинхуань немедленно воспользовался приглашением.
- Когда они попробуют ударить, мы будем готовы. Цзинъянь пишет, что готовит им ловушку на границе… Ах, как же прекрасны эти разговоры, пересыпанные, словно золотой крошкой, объятиями. Красиво.
- Канал от Чэньлю до Сучжоу, - выдохнул гений, подобный цилиню.- Будет вам канал, Чансу, - горячо посулил он. - Пожалуй, этот подарок вам, и правда, не сделает никто, кроме меня. Восхитительно, в этом весь Чансу, прекраснейшая драгоценность, подобная шёлку. И как хороши шелкопряды Чэня.
Изысканно, достойно, завораживающе...
Благодарю.
-
-
22.03.2021 в 13:39—> Евнух? В армии? Ну, наверное, может, но... евнухов за полноценных мужчин не считали.
легендарный флотоводец династии Мин, Чжэн Хэ, был евнухом
-
-
22.03.2021 в 14:43-
-
23.03.2021 в 06:22а евнух Чжао Гао задолго до него фактически уничтожил правящую династию.
недооценивать роль и влияние евнухов в древнем и не самом древнем Китае точно не стоит. их еще как считали за людей, и за людей очень влиятельных.
-
-
23.03.2021 в 09:27Если вы увидели в моих отзывах ещё какие-нибудь ошибки в понимании происходящего или чего-то иного, прошу, укажите мне на это. Буду признательна.)))
-
-
23.03.2021 в 13:30Пусть оно подлежит обветрится..
да, мы положили вылеживаться)))
Адмирал цур зее,
Спасибо за эту прекрасную историю
о! мы и не знали, что вы читаете))) рады, что вам понравилось
Ямила,
Благодарю и надеюсь, что этот роман не только вымотал вас, потребовав уйму времени, сил и нервов, но и помог взойти ещё выше.
мы очень, очень польщены настолько высокой оценкой!
Я понимаю, что со своими комментариями совершенно опоздала, но всё же хотелось сказать напоследок.
ну что вы! комментарии никогда не поздно)))
может, фидбэк сократит время необходимого нам отдыха
слабо владею каноном и не могу судить, был ли такой политический расклад там или это всецело изумительная игра соавторов
расклад в Великой Лян полностью канонный))) основа расклада по ситуации вокруг страны взята из реальной истории, мы только пристыковали одно к другому
грандиозненько задумано. Практически карт-бланш на объединение земель
да, что-то вроде. Преодоление раздробленности - вековая мечта Китая
камень несомненно хорош. Не сомневаюсь, что Чансу мастерски сможет им сыграть, удерживая в тени
причем сыграть им можно по-разному. Чансу решать, как именно
завораживает. Разморенный Чансу, с откинутой на край бочки головой... Невозможно отвести взгляд
о да. Советник не до конца понимает, насколько хорош)))
Ах эти чудесные мелочи.
мы их тоже очень любим)))
Вот-вот, про бокальчик я и говорила, в который что-то всыпали.))
маслице-то Чэня подействовало, вот теперь пора баиньки, для закрепления результата
играть с Мэй Чансу честно - верный путь к поражению))) Чэнь знает это слишком хорошо :-)
история самого чудаковатого лекаря прошла вскользь, а интересны были бы подробности)))
увы, ее некуда оказалось вставить
Ах, как тепло от этих простых слов. Просто тихая радость
Чэнь пока только надеется и заговаривает судьбу, что все решено)))
интересно наблюдать за их дуэлью, но, думается, однозначно победит Чэнь.
У него совсем другие ставки в игре, так что да, победит он)))
все ваши желания, все ваши страхи... Невозможно лгать самому себе - вы действительно этого хотите... вы действительно этого не сделаете.
Иногда подсознание прорывается именно такими снами
Мгновенно среагировал, наверняка знал эффект, что и не отрицает, и ждал пробуждения, а может, и точно знал, когда Чансу проснётся.
На самом деле – просто привычка лекаря МЧС. Стоило услышать сквозь сон изменившееся дыхание, и все, подъем))). Чэнь не такой манипулятор все же, чтобы добавлять всякие реактивы МЧСу, неизвестно, как они на того подействуют еще)))
этом ты, Линь Шу? Где ты? Ну же, приди в себя! Включи мозги! Выбери наилучший вариант в этой ситуации с позиции советника, радеющего за страну! Хватит себя жалеть и упиваться самоуничижением!
Это верно))) хватит уже самообманом заниматься)))
И это верно, после такой шоковой терапии нужен покой и монотонная привычная работа, чтобы оклематься и прийти в себя, вновь обретя равновесие, только с новым осознанием.
Как всегда после эмоциональной бури, наступает усталость и опустошение. А мелкая рутинная работа и это в том числе лечит. Чэнь психолог же к тому же)))
А вот Чэнь как в кинотеатре на первом ряду. Всё? Кино закончилось
Лично мне кажется, что на протяжении этих 10 с лишним лет Чэнь и МЧС неоднократно вели разговоры на тему «расскажи Цзину все». Так что тут уже облегчение в чистом виде)))
Ага, советник, вы с обнимашками-то поаккуратней, а то у Чэня пилюль-то на всех не хватит
Дадада, именно!)))
Чансу - император Великой Лян. А что, все за: и Юй (рядом с собой), и Чэнь, и Цзин, осталась самая малость - уломать этого самого императора))))) Но взялись они круто. Хотя с Чансу, как показывает практика, так и надо
Потому что МЧС упрямее любого буйвола
Весьма осведомлённая и дальновидная женщина.А откуда она вообще знает об этих пилюлях, и что они в таком случае помогают? Сына предварительно напоила, ну мало ли что
Нет, она его просто успокаивала – ну и так получилось, что одно к другому хорошо зашло)))
здорово видеть здесь реальных людей! Соавторы, вы - чудо
Спасибо! Мы очень матчастью заморачиваемся даже в незаметных мелочах
А как хоу Янь мог вообще догадаться, что Чансу у Юя заперт?
Юй же изначально был главным подозреваемым у Мэн Чжи и домашних МЧСа. Так что обыск усадьбы был делом первостепенной важности. Княжна Цинхэ вхожа в дом Юя, о ее визите говорили много – типа, что это она принесла лекарство, и жена принца наконец-то понесла и все такое. Остальное дело техники))) Мэн Чжи съездил к Яню, тот попросил скучающую княжну помочь – и все бы получилось, если бы не дар Юя)))
это да - очень жаль и несправедливо по отношению к ней. Такая любовь...
Да. Но Нихуан будет счастлива, хоть и не с МЧС. Мы немного поправили канон в плане временных рамок, но муж у нее тот же остался, что и в новелле)))
О,ещё исторические личности.
Дадада))))
Вы еще и сделку не заключили, дорогой советник, а вас уже на невидимой, но прочной верёвочке ближе к себе подтаскивают
Юй не собирался сидеть и ждать))) Отпустишь этого цилина, блин, потом лови его))))
янтарь, случайно, не красный был?)))))) Капли крови дракона.
Да и желтый – как цвет императорский тоже очень даже)))
чтобы не сбежал)))))) Чансу, конечно, может. но вот смысл
На самом деле он очень всерьез думал над этим)))
Чэнь прекрасно знал, что делал, вовремя отобрал пилюльки. Да и зачем они, когда лекарство прямо перед тобой стоит и жаждет быть принятым
Лекарство нельзя бесконтрольно принимать, а МЧСу оно – как мертвому припарки, только чуть-чуть фон гасит))) Так что тут забота о здоровье, как бы не навредить больше, чем помочь)))
Юй собирался добиться оправдания армии Чиянь и самого Чансу, раскрытие личности при таком раскладе только бы сыграло ему на руку
Император мог устроить новую сцену и неизвестно, какими бы были последствия. Так что рисковать никто не стал.
На Чансу не похоже, хотя... пришло время чёткой расстановки приоритетов. И если советник решил пойти на сделку, то постарается максимально выгодно выкрутить ситуацию в пользу Цзина, холодно и цинично
Да, время церемоний прошло. Чистая схватка лицом к лицу )))
Скорее всего, он ничего не сможет найти в качестве антидота, но, возможно, сможет прийти к пониманию механизма сдерживания. Ведь если, по сути, это химия, то, возможно, капля крови Чансу да в термоядерной пилюльке Чэня если не полностью защитит, то хотя бы даст временное невосприятие голоса или слабое подчинение, быстро проходящее. И уж для пяти-десяти самых близких и значимых людей это можно было бы сделать
Найдет, но сколько понадобится лет – вот в чем вопрос))) Хотя неизвестно, сколько и чего там Юй наприказывает за это время тоже
Прямее не бывает, открытым текстом и при Цзине, не важно, понял тот или нет. Сильный ход. И демонстрация невиданного доверия и откровения, и силы, своих возможностей с дальнейшими выводами, и угрозы , опять-таки с вытекающими выводами.
У него нет смысла лгать – он предлагает Чансу разделить с ним жизнь и трон фактически.
такое надо хранить в тайне до последнего, пожалуй, единственный действенный рычаг давления на Юя, но который сработает только один раз
А вот у МЧСа камень за пазухой все равно остается))). Разумная предосторожность - это привычка политика)))
какое облегчение для Юя! Чансу понимает. Он не один на один со своим смертоносным даром, он может разделить осознание этого с человеком, ставшим настолько близким, с которым он планирует делить жизнь
В точку)))
Практически выведя Чансу из тени, Юй сразу расставляет флажки. Не даст советнику ни единого шанса срулить с темы отношений
А чего зря время терять?
с такой военной мощью, с гением Чэня и Чансу, с послом хоу Янем... Юй тут как бы вообще не при делах, даже Цзин будет выглядеть марионеткой в руках своего серого кардинала
Юй берет на себя главное – лицо фирмы, ответственность перед историей и народом, ну и собственный дар кладет в заклад. Так что он будет очень полезен там, где другие не справятся. Особенно при разговоре с послами тет-а-тет))). Ну и чиновниками-заговорщиками-прочими нужными товарищами))))
-
-
23.03.2021 в 13:30Он и не собирался играть по правилам, да))) Вернее, он собирается играть по своим правилам.
зная её характер, он привязывает её к своему наследнику. Если родится мальчик, то е неё будет словно два сына, вражды между которыми она бы не хотела
Скорее, уже про внуков речь идет, тут игра вдолгую, стратегические расклады. Потому Чансу так и напрягался там))
Значит, не смог или пока времени мало прошло, надо еще пробовать и еще. Возможно, он сможет купировать большую часть своего воздействия. Для него самого это очень важно, как мне кажется
Он не помнит, что конкретно ей приказал – и как это исправлять неизвестно тоже. Можно сделать еще хуже, чем есть. Но Ланьцзинь да – это расплата Юю за дар. И УРОК.
За правильно надетой короной цепей не видно
Прекраснейшая фраза!
то ли ещё будет со временем, хотя советник сделал выбор осознанно. Но для великой Лян можно и потерпеть)))) Конечно, Цзин, с его характером и чувством справедливости наведёт порядок в авгиевых конюшнях, почистив для Юя ряды чиновников. А что, и брат при деле да под присмотром, и самому руки марать не придётся
Юй умеет пользоваться людьми, это его сильная сторона
- Дорогой брат? - иронично переспросил он. Да Юй сейчас вообще весь мир любит)
И закладывает уже базу на будущее, обрисовывая Цзину положение при новом императоре.
Евнух? В армии?
Да, есть как минимум 4 евнуха, которые прославились военачальниками, Setho совершенно верно об этом сказала
кроме того, считать евнуха неполноценным - это инерция нашего взгляда))) у них такой проблемы не было
Мы только начинаем. и как же это греет душу, ради этого не хочется покидать эту историю, хочется заглянуть чуть дальше и увидеть... да столько всего впереди - войн и побед, интриг и заговоров
Тексты тоже имеют свой ритм на самом деле, и структуру))) Эта история совершенно точно исчерпала вложенную в нее идею, и затягивание уже пошло бы ей в минус.
Очень надеюсь, что не утомила своими репликами
Что ты!
Эпилог... Вот не скажу, что неожиданно, но... так быстро...
Как читатель, я понимаю, о чем ты. ))) Как автор – буду упираться до последнего, что кульминация была в сцене Юя с отцом и дальше уже концовку затягивать не следовало. Мой внутренний метроном тикал так громко, что Аэрдин пришлось меня уговаривать не резать еще больше даже то, что было намечено
Еще столько недосказано, еще столько недо мысленно, ещё так мало посопротивлялся Чансу, ещё так мало поуламывал его Юй. Так не хватает язвительности Чэня. Как вообще обставили "воскрешение" Чансу, как зачитали указ об оправдании Чиянь. Как потрепыхалась, но безрезультатно Нихуан, и мог ли Чансу предотвратить внушение, поговорили ли они. Смог ли исправить, что натворил с женой, и кто родился - мальчик или девочка? Как там хоу Янь? Что с Ли Цао
Часть можно представить легко, на часть мы намекнули))) Про новорожденного сына ты, наверное, пропустила, Ли Цао – «евнух во главе южных армий», а все остальное… Нет, оно бы стало водой для сюжета, правду тебе говорю))).
Ну, допустим, долг перед предками, но ваше величество, вы-то тут причём?
Восхитительно, в этом весь Чансу, прекраснейшая драгоценность, подобная шёлку. И как хороши шелкопряды Чэня.
Да, так есть, солнц!
Спасибо тебе огромное, что была с нами столько времени! Столь эмоциональная поддержка здорово скрашивала нам энергетические вложения в этот текст, честное слово! Нам было очень приятно тебя читать и с тобой обсуждать героев. Спасибо за твою любовь к персонажам и этой реальности и вообще.
*крепко-крепко обняли*
Setho,
Чжэн Хэ не был исключением из правил, он просто был настолько выдающимся, что попал в хроники, которые дошли до наших времён. так-то там он не единственный евнух-командующий, если покопаться
Да, именно! Причем человек был очень целеустремленный, деятельный и т.д. К тому же, евнухи во главе армии – «их нельзя было сманить и отвлечь прелестницей»(с) – считались даже более опасными, чем обычные мужчины.